по полу.
Никаких стульев, софы или дивана, только огромные мягкие подушки и низенький столик на тонких ножках. Внутри прозрачного чайничка плавал диковинный цветок. В большом блюде обнаружились различные сладости: тягучие, как карамель, кусочки ореховой пастилы, воздушный зефир, засахаренные кедровые орешки, маленькие медовые коржики и спелая клубника.
Если бы не случившееся недавно, я бы первая сказала, что жизнь прекрасна, так хорошо себя чувствовала. Но…
– И часто вам так… гневаться не хочется?
Секундное молчание, и собеседница залилась звонким смехом.
– Ты знаешь, – протянула Талана, отсмеявшись, – бывает. Особенно в первые сто лет моей жизни здесь. Ведьминский дар не выносит подчинения. Скорее горы пылью осядут, чем ведьма голову сложит да в ножки поклонится.
Верилось с трудом, но спорить я благоразумно не стала. Хорошо помнила, какая судьба сложилась у матери Сициллы. Что-то не сильно горы-то сворачивались… быстрее женщина прогнулась. Да так, что две дочери на свет появились. И про счастье в семье я бы не сказала, скорее, отец-тиран и измученная его жестокостью мать.
Ну да ничего, она вернулась на родину, теперь все хорошо будет, уж братец позаботится и о Сицилле, и о ее близких.
Кажется, последнюю мысль я озвучила. Вот ведь…
– Ты говоришь о леди Толай? – пристально вглядываясь серьезным цепким взглядом, уточнила Талана.
Ответ не потребовался.
– Я знаю эту историю, да только откуда у тебя сведения? Вижу по глазам, ты в курсе, как ее мать замуж вышла.
– Как замуж вышла, не знаю, а как в руки палача попала – да, а вы…
– А меня должность обязывает. Кровавую цену заплатила девочка, – женщина вздохнула, – замуж вышла только после того, как сестру сюда вернули. Ни о чем не думала, кроме как о ее жизни. И мы вмешаться не могли.
– Да неужто, – каюсь, не сдержалась, – как же вышло, что ведьма за ведьму не заступилась?
– А вот так и вышло. Скольких они убили? То-то и оно, император был в своем праве.
– В своем праве? А то, что они сестру спасали? – Хорошего настроения как не бывало.
– Спасали? – Талана не повышала голос, но он был таким… лучше бы кричала, честное слово, не так бы мерзко я себя чувствовала. – А знаешь ли ты, с чего вся история началась? Что-то мне подсказывает, таких сведений у тебя нет.
– Читала записи допросов.
– Вот как…
Женщина закрыла глаза, словно прислушивалась к себе, взвешивала, имею ли я право знать чужую историю. Все-таки это дело другой семьи, хоть мы и породнимся.
Чаша весов склонилась в мою сторону.
– Тилья Антарри была старшей, но вместо того, чтобы нести груз ответственности, полагала, что ей причитается больше всех. Уж она-то, с ее силой, имеет право выбирать не только среди островитян, но и из всех мужчин мира. К слову, в молодости от нее глаз было не оторвать. Красива,
