Прекрасно, – подбила итог Катерина, метнув на Машу озабоченный взгляд. – Теперь третий вопрос – самый важный. Что происходит с нашей Машей?
– Со мной? – Впервые за весь разговор рыжая подняла глаза и сконфуженно посмотрела в лицо «председательнице».
– Да! – Впервые за весь разговор Даша Чуб встала под Катины знамена. – Это точно! С ней точно че-то происходит!
– У тебя какие-то проблемы? – Катин голос стал сладко-ватным. – Ты как в воду опущенная.
– Хуже, – уже утопленная! – поддержала ее Даша и с энтузиазмом почесала нос.
(Чесать нос в припадке задумчивости было третьей из Дашиных привычек.)
Маша неуверенно посмотрела на Катю, решая, действительно ли та беспокоится за нее, и спрашивая себя, хватит ли у нее сил открыть свою Тайну.
– Дело в том… – проговорила она, – что я… Нет, сначала другое. Вы должны это знать. Я как раз собиралась сказать. Дело в том, что…
Дело в том, что всего пять дней назад Мария Владимировна Ковалева, студентка исторического факультета педагогического университета[1], двадцати двух лет от роду, была серым и мечтательным существом, проживающим по адресу улица Уманская, 41, с мамой и папой.
И была она им до тех пор, пока не получила в подарок Город.
Умирающая Киевица Кылына, властительница тысячелетнего Киева, передала свою власть им, троим и случайным, оставив в наследство круглую Башню на Яр Валу – с тремя говорящими кошками, с кладовыми, полными зелий и трав, со шкафами, полными объезженных метел, – и книгу Киевиц, полную древних и страшных знаний…
И оказалось, мир совсем не такой, каким казался им – затюканной студентке непрестижного вуза, горделивой владелице сети супермаркетов и арт-директору ночного клуба «О-е-ей!», бывшей по совместительству певицей-неудачницей.
В этом открывшемся им мире не было ни времени, ни смерти, ни тем паче случайностей. Здесь можно было ходить сквозь время и воскрешать мертвых, летать над землей и вселять любовь в своих врагов.
Но чтобы ты ни делал, твое добро всегда оборачивалось злом, а зло добром.
И тот, в кого наивная отличница Маша была безответно влюблена с первого курса, оказался убийцей.
И умер, спасая Машу от смерти, оттого что испил приворотного пойла.
И теперь Маша считала его убийцей себя.
А человек, которого полюбила новая Маша, умер сто лет назад, а за восемь лет до смерти похоронил единственного сына, умершего в Киеве в наказание за поступок отца.
Потому что Город был живым и мог любить и карать!
И звали этого человека Михаил. А фамилия его была Врубель[2]. И Маша отказалась от него сама, в награду за то, что не могла считать наградой. И теперь эта награда мучила ее, став ее Страшною Тайной.
Как мучило ее и то, что, будучи не ведьмами, а Киевицами, они все же были ведьмами – минимум наполовину, поскольку ни одна из них больше
Поскольку свой педагогический университет сама Маша по-прежнему именовала – институтом, в дальнейшем мы последуем ее примеру, так как, по мнению Маши (и автор с ней совершенно согласен), – Университет в Киеве только один.
