сказала мне молодая девушка, одетая под пожилую секретаршу во все длинное и клетчатое серого цвета.
– Я свидетель, – объяснил я. – Мне сказали тут ждать.
Она неожиданно улыбнулась.
– Это если б уголовное дело, а здесь можете заходить – просто сядьте поближе.
Я зашел и сел во второй ряд у дверей.
Заседание прошло быстро и для меня безболезненно. Правда, я успел понять, что жена Сергея разводиться не хотела. Но Сергей в самом начале заявил, что человек, с которым она ему изменяла, находится в зале и при необходимости даст свидетельские показания. Я долго потом наблюдал, как его жена нервно бегает глазами по рядам сидящих.
После заседания Сергей подошел ко мне и передал конверт. Вид у него был усталый, но удовлетворенный.
– Легко заработал, – сказал он и усмехнулся. Потом, не попрощавшись, отошел.
Я вернулся домой и пересчитал деньги – такой суммы у меня еще никогда не было. Тысяча долларов в купюрах по пятьдесят и по двадцать. Я несколько раз пересчитывал, раскладывал их по сотням на столе в кухне, потом снова складывал в одну пачку. Дрожали руки, но, наверно, дрожали они от радости. Теперь я был с деньгами и мог отдать долги. Правда, долги мои были мелочные – за «Кеглевича» в кафе на Братской, потом надо чем-то обрадовать Лену-Вику с Крещатика. И вроде все.
Я вытащил из пачки двадцатку, а остальные деньги завернул в кулек, потом в газету и спрятал под ванной – ведь у моей ушедшей жены есть ключи, и оставлять такой сюрприз для нее я не хотел.
Вечером я уже ехал на Крещатик. Первым делом прямо у метро разменял доллары, потом уже пошел искать Лену-Вику. В прошлый раз я нашел ее на скамейке около кинотеатра «Орбита». Я прошелся два раза до «Орбиты» и обратно, но так и не увидел ее. Пачка купонов грела в кармане ладонь правой руки, и я тоже зашел погреться в кафе-гриль по другую сторону от метро. Съел полкурицы, щедро политой кетчупом. Выпил сто граммов водки. Ощутил себя в меру замедленным и спокойным. И снова пошел гулять по Крещатику в поисках девушки, с которой было легко во всем.
Нашел я ее только к одиннадцати. Она выглядела несколько уставшей, но, заметив меня, обрадовалась. Мы взяли две бутылки «Амаретто», несколько шоколадок, кусок салями и поехали ко мне.
Пили, ели, говорили открыто и легко, каждый о своем. Я рассказал об ушедшей жене и о кофейном прошлом. Она – о своей любви к свободе и о ненависти к родителям и брату. Нам было хорошо и ночью, и утром. Долго не хотелось вставать. Потом я все-таки поднялся и принес ей кофе и шоколад. Мы оба никуда не спешили, но в какой-то момент возникла пауза-усталость, и она, будучи молодой, но все-таки женщиной, ощутила ее и начала собираться.
– Если хочешь, я буду тебе звонить, – сказала она, погладив телефонную трубку, мирно лежащую на старом черном аппарате.
Я с радостью согласился и написал ей на бумажке свой номер.
– Я бы на твоем месте поменяла замок в двери, – сказала
