есть вам неродной брат. Эрго, я есть вам неродной племянник.
Жихарь внимательно поглядел на нежданного племяша через мутный глаз.
– Да уж, – сказал он наконец. – Умеет братка имена давать. Точно что Мордред – краше в гроб кладут.
– Как раз именно такой и кладут, – сказал Мордред и вроде бы еще побледнел, хотя бледнеть было уже некуда. – Мой лорд, повелитель Карлиона, Лотиана и Оркнея, властелин Белых Скал и Четырех Битлов, высокий хозяин замка Камелот, передавал посредством меня свой привет свой неродной брат, послание тайными рунами и подарок.
– Гостю – честь и место! – распорядился Жихарь. Мало ли у кого какое лицо! Главное – весточку привез от Яр-Тура.
Гуляки расступились и пропустили сэра Мордреда во главу стола. Жихарь приглашающе хлопнул по лавке:
– Садись, племянник названый! Сам видишь – гуляем.
– Грамоту бы верительную у него спросить, – сказал кузнец Окул по прозвищу Вязовый Лоб (в питье он был единственный Жихаря достойный супротивник). – Мало ли что…
– Побратим с худым не пришлет. Да и конь у него не простой, сразу видно – королевских конюшен, – сказал богатырь и зачерпнул из бочонка ковшом. – Первым делом прими, воин, с устатку.
Бледный сэр с большой тревогой поглядел на ковш, потом решился, выпил до дна – и долгое лицо его покрыла совсем уже снежная белизна.
– А вот капустки, – сказал Жихарь. – Оно и отойдет. Ты ешь, подкрепляйся, а я пока весточку от любезного брата изучу…
– Не годяет, – сказал сэр Мордред. – Таковое послание не читаемо публично, когда гуляем. Печать короля не залита вином.
– Понял, – сказал Жихарь. – Верные твои слова. Руны тайные – значит, и дело тайное. Вот проспимся, на свежую голову и почитаем.
– Истина, – сказал сэр Мордред, принимаясь за окорок. Окорок был сочный, свежий, но на лице гостя это никак не отразилось – он словно сено жевал.
– Ну и как у вас там? – спросил Жихарь. – Круглый Стол соорудили, как я велел?
– Истина, – сказал сэр Мордред, племянник. – И один кресло становится всегда пустой. Никакой не может его занимать. Оно для неродной брат короля, оно ждать сэр Джихар Голдспун. Который сядет туда – умрет смертью.
– Вот налажу здешнюю жизнь, тогда, может, и приеду, – сказал богатырь.
– Ты наладить, – согласился сэр Мордред. – Тебя лучше нет наладить.
– Вот видишь – ожил, повеселел, – обрадовался Жихарь.
Пир пошел своим чередом. Песни петь стали уже все – и скоморохи, и мастеровые, и дружинники. Пели в основном веселое, только лучники затянули было свою жалостную, протяжную – «Ой вы, братцы, вы брательники, не стреляйте вы друг в дружку-то», но им запретили портить добрым людям праздник.
Сэр Мордред пытался даже подпевать, а потом хлопнул себя по белому лбу и вытащил из-за пазухи небольшую бутылку черного стекла. Он не стал отбивать горлышко, как принято у людей благородных, а долго
