Сушко тащит за собой пьяного Щукина. Навстречу им бежит Клюева.
– Господи! Вы видите? – Кричит она, – Пожар!
– Где пожар? – Спрашивает Сушко и отпускает Щукина.
Тот делает вперед ещё несколько шагов и падает.
– Кажется, у Кольцовой дом горит! – Сообщает Клюева.
– Давно пора! – Говорит Сушко.
Клюева бежит в сторону зарева. Сушко устремляется за Клюевой. Щукин остается лежать у дороги.
Они прибегают к дому Кольцовой, у ворот которого стоят жители посёлка. Среди них – участковый Трубников. Все заворожено смотрят, как полыхает пламя.
Звонит будильник. Волина садится в кровати и сразу включает плеер. С закрытыми глазами, лежа, под музыку делает подобие зарядки. Потом встает с постели и бежит в ванную, по дороге видит себя в зеркале.
– Привет, ужас! Сегодня ты выглядишь ещё отпаднее.
Из кухни выглядывает Зоя Николаевна.
– Аграфена, вечно ты опаздываешь.
– Успею.
– Надо было подняться на пятнадцать минут раньше, – говорит Зоя Николаевна.
– Мама, не начинай… – просит Волина.
– Какой пример ты подаешь своей дочери, – продолжает мать.
– Для примера у неё есть ты.
– Ты – мать! – Бросает Зоя Николаевна.
– А ты – бабушка, – парирует Волина.
– С тобой невозможно разговаривать.
– С тобой тоже.
Зоя Николаевна накладывает в тарелку овсяную кашу, далее говорит, будто ничего не происходит.
– Я тебе овсянку приготовила.
– Спасибо, я не буду. Мне некогда, – отвечает дочь.
Зоя Николаевна недовольно выдыхает, выбрасывает кашу в мусорное ведро вместе с тарелкой.
– Я могла бы не подрываться с постели, чтобы приготовить тебе завтрак.
– А тебя никто не просил.
На остановке стоит одинокое такси. К нему подбегает Волина и быстро прыгает внутрь.
Дремавший таксист открывает глаза и смотрит на Волину. У неё на лице кремовая маска, которую она не успела снять.
– Заводи, командир.
Водитель, молча, кивает. Волина, повернув к себе зеркало заднего обзора, принимается снимать маску.
– Извини, командир, проспала. Красоту будем делать по дороге.
Водитель, наконец, приходит в себя, заводит машину.
– Куда едем?
Волина с остатками крема на лице, поворачивается к нему.
– В морг на Вавиловых.
В отделе за столами сидят эксперт-криминалист Виктор Кашин и капитан следственного отдела Игорь Величко. Величко ждет, пока Кашин вымучит очередное заключение.
– Кашин, ты скоро?
– Если ты будешь под руку зудеть, – отвечает тот, – быстрее не будет.
– Ты слышал, – спрашивает Величко, – что к вам в отдел новенькую сотрудницу взяли?
– Не такая она новенькая, Игорь, – говорит эксперт, – Ей уже за тридцать.
– Ты уже знаешь кого?
– Знаю, – произносит Кашин, тяжело вздыхая, – Я из-за неё выговор получил.
– Когда?
– Сегодня.
– Вот это новость! – Весело хмыкает Величко, – Она ещё на работе не появилась, а у тебя уже выговор. За что?
– Будто ты не знаешь, – бурчит Кашин, всё больше склоняясь над бумагами.
– Вообще-то ты сам виноват, Кашин, – говорит капитан, – Надо было вскрытие делать.
– А зачем, – возражает эксперт, – если и так всё ясно было.
– Значит, не всё.
Кашин качает головой:
– А теперь ещё и на работу приняли эту Чупакабру!
– Кашин, напрасно ты её так называешь, – примирительно произносит Величко, – Может быть, для кого-то она единственная и неповторимая. Если присмотреться, то не такая она и страшная.
– Ага, – соглашается Кашин, – В чупакабре, которая человечиной питается, и кровь людскую пьёт, тоже своеобразная грация есть.
– Зря ты на неё нападаешь, – возражает капитан, – Ты должен поблагодарить
