золоте». Некоторые историки, в частности З. Земан и В. Шарлау, полагают, что кайзеровская Германия «не собиралась играть с огнем» и речь шла не более чем о давлении на Николая II с целью подписания сепаратного мира.
Деньги деньгами, но чтобы воплотить в жизнь свой план, Парвусу необходимо было реализовать еще одну задекларированную идею – привлечь на свою сторону большевиков и другие социал-демократические силы, на которые он и делал основную ставку. А вот с этим у Александра Лазаревича были серьезные проблемы. Ореол «блестящего марксиста-публициста» давно улетучился, теперь революционеры, причем как российские, так и немецкие, видели в нем человека с подмоченной репутацией (дела о «На дне» и прочие грехи ему не забыли) и сомнительными связями. Еще в феврале 1915 года Троцкий опубликовал в газете «Наше слово» статью под заголовком «Некролог живому другу». «Парвуса больше нет. Теперь политический Фальстаф бродит по Балканам и порочит своего же покойного двойника», – писал Лев Давыдович о человеке, которого не так давно считал своим учителем. В одном из следующих номеров газета призвала всех социал-демократов воздержаться от любых контактов с Парвусом.
Однако контакты тем не менее были, и с далеко не последними людьми в социал-демократическом движении. В мае 1915 года в Берне Парвус встречался и с Лениным. О чем конкретно они говорили, точно не известно. Ильич об этой встрече нигде и никогда не упоминал (но то, что она состоялась, сомнений не вызывает), Парвус же в своих воспоминаниях говорил о ней весьма обтекаемо: «Я изложил ему мои взгляды на социал-революционные последствия войны и обратил его внимание на тот факт… что сейчас революция возможна только в России, где она может разразиться в результате победы Германии». Естественно, трудно судить и о том, были ли на этой встрече достигнуты какие-либо договоренности. Если верить Артуру Зифельду, одному из заграничных соратников Ленина, Ильич сразу же после «совещания» сказал о Парвусе, что считает его «агентом Шейдемана[3] и других немецких социалистов, ставших шовинистами, и что он не хочет иметь с ним ничего общего», а затем якобы указал Парвусу на дверь. Однако другие исследователи считают, что все это не более чем создание видимости: «архиосторожный Ильич» просто не хотел себя скомпрометировать контактами с Парвусом, которого в то время едва ли не все социал-демократические газеты Европы критиковали (и не без оснований) за связи с кайзеровским правительством.
По мнению многих историков, встреча Ленина и Парвуса в Берне была организована при непосредственном участии еще одной «революционно-примечательной» личности – Якова Ганецкого.
Яков Станиславович Фюрстенберг родился в 1879 году в Варшаве в немецкой, но уже давно полонизированной семье. В 1896-м вступил в ряды Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ), через пять лет выехал в Германию, учился в Берлине, Гейдельберге, затем в Цюрихе. С 1902 года Ганецкий стал одним из ближайших соратников Феликса Дзержинского, который в то время был секретарем заграничного отделения СДКПиЛ. С 1903 года Ганецкий входит в число руководителей СДКПиЛ, а с 1907-го является членом ЦК РСДРП.
