не озаботившись их чистотой, – ничего нельзя было сделать уже тогда, когда вы передали результаты анализов. А обследование всё только подтвердило.
– Сколько?
– Полгода.
Айрат чуточку прищурил глаза, став очень похожим на своего отца, каким его запомнил профессор. Старый башкир, категорически отказывавшийся переезжать в город, к детям, казалось, не имел определённого возраста, и Максим Леонидович был уверен, что Айрат, чуток погодя, станет точной копией Деда, как называли старого кузнеца в поселке все, включая его собственных детей.
– А Димка всю весну носился, чтоб через полгода на свой фестиваль поехать.
Проф неожиданно заинтересовался.
– Кузнецы?
– Реконструкторы, – Айрат невесело усмехнулся. – Но оружие он сам делает. Хорошо делает.
– Ты учил? – Максим Леонидович опять снял очки и с интересом посмотрел на зятя.
– Ковать? – Айрат расслабился в кресле впервые за время разговора. – Ковать учил Дед. Я учил по клинку резать. Умеет.
– Хм… А что ещё умеет?
Айрат прищурился. Знали они друг друга давно, ещё мальчишками. Жилистый и крепкий башкир взял во дворе негласное шефство над нескладным очкариком, когда узнал, что тот является братом красавицы Тамары – предметом воздыханий всего микрорайона. Потом летом они вместе ездили в деревню к деду Айрата. И если старший из мальчишек вовсю лупил молотком по раскалённым железякам, постигая наследственное мастерство, то Максим доводил деда до белого каления бесчисленными вопросами: а как? а почему? а зачем?
Потом был институт, который ему вряд ли удалось бы окончить без поддержки уже поженившихся Айрата и Тамары. Айрат стал молодым, но талантливым мастером по клинкам и, подрабатывая ковкой, гравировкой, а когда и ювелиркой, более или менее прочно стоял на ногах. Сестра серьёзно занялась текстилем и, отказавшись работать на фабрике, устроилась в художественно-реставрационную мастерскую. Племянник Димка родился, когда будущий профессор поступил в аспирантуру, а после неё молодого кандидата наук привлекли к одному очень перспективному проекту… о котором лучше не спрашивать. И когда наступили лихие девяностые, семья стояла очень крепко, в основном благодаря привитой ещё с детских лет взаимопомощи.
Максим Леонидович в долгу перед родичами не остался. Начав вращаться в кругах, гордо именующих себя интеллектуальной элитой, он познакомил зятя с очень состоятельными ценителями уральского оружия. Потому что если вы не ценитель, то вам трудно понять, почему за работу мастера, известного только узкому кругу эстетов, дают деньги, на которые вполне можно купить двухкомнатную квартиру. Сестрёнка, с подачи уже доктора непонятно каких наук (табу на разговоры о своей работе Максим установил жесточайшее), поступила на курсы каких-то ткацких искусств и, окончив их, создала свою собственную мастерскую. Профессор постоянно удивлялся, зачем он потратил свою жизнь непонятно на что, если за квадратный
