только после работы. В общем, свой в доску и рубаха-парень Гриша ни у кого даже не вызывал мысли о том, что в действительности у него на душе не было так радужно, как казалось со стороны.
Впрочем, службу свою он нес ответственно, на смену никогда не опаздывал и коллег не подводил. Отсидев в караулке суточную смену, он никогда не ругал сменщиков, если те задерживались в пути. И дело тут было даже не в покладистости или безвольности Гришиного характера, а, скорее, в том, что ему не очень-то и хотелось возвращаться домой, в пустую квартиру. Где до сих пор в шкафу лежали детские игрушки, из которых его дети, конечно же, давно выросли. Где так и висели на стенах старые фотографии со времён Гришиной семейной жизни, поверх таких же старых обоев в цветочек, которые когда-то так тщательно выбирал он вместе с совсем молодой еще женой.
Приходя каждый раз домой, Гриша неизбежно впадал в уныние и старался не задерживаться в своей квартире дольше, чем нужно для отдыха и сна. Часто, выспавшись после смены, выходил он во двор и подолгу бродил по пустынным ночным улицам, не разбирая дороги. А то и прихватывал с собой небольшой шкалик водки и пил на ходу, прямо из горлышка. Несколько раз его останавливал патруль, но Гриша показывал свое полицейское удостоверение, и его всегда отпускали без лишних слов. Потом, проспавшись, опять собирался на службу, и все повторялось сначала.
Такие вот Гришины будни иногда скрашивались совместными мероприятиями с коллегами по работе, вроде вчерашней вечеринки. В такие дни он был почти доволен своей жизнью и даже на время забывал о всех неурядицах.
Но сейчас ему надо было бежать. И он на ходу прокручивал в голове события вчерашнего вечера. Гриша помнил, как подсаживался к Алексею, но о чем они говорили – нет. Больше всего он опасался, что позволил себе жаловаться на судьбу. Допустить этого Гриша никак не мог, хоть и работал с Алексеем в разных подразделениях и, говоря по правде, был с ним едва знаком. Ему не хотелось, чтобы коллеги узнали о сложностях его бывшей семейной жизни. Он стыдился признаться в этом кому-либо – ему казалось, что все будут злорадствовать и смеяться у него за спиной.
Дойдя до знакомой проходной оборонного предприятия, он поздоровался с охраной и отправился дальше, в глубь территории завода, где ему предстояло дежурить сутки в специальной караулке у входа в один из цехов.
Вообще-то, по правилам полагалось, чтобы в смене было два человека. Но его напарник, он же начальник смены, еще месяц назад подал в отставку в связи с уходом на пенсию. И теперь Гриша дежурил один.
Он поприветствовал коллег, которых пришел сменить, снял верхнюю одежду и, оставшись в форме полиции, уселся на вертящийся стул перед мониторами.
Началось дежурство.
Глава 5
Лева, как и все музыканты из их оркестра, готовился к выступлению. Зал заполнял гул голосов и какофония звуков, издаваемых различными музыкальными инструментами. Кто-то повторял снова и снова сложные участки из партитуры, кто-то настраивал инструмент,
