осталась в его объятиях недвижной, с опущенными руками. Остальные присутствующие сгрудились вокруг.
Через несколько минут вдова высвободилась, обратилась ко мне:
– Доктор, проводите меня к нему.
Я повёл её в операционную. Утешитель двинулся следом, но мадам Люпон жестом остановила его. Помедлила несколько мгновений на пороге, подошла к прикрытому телу на столе, сама приподняла простыню с лица трупа и замерла, нахмурив брови и плотно сжав бесцветные губы. Меня поразила выдержка этой женщины, только что узнавшей о гибели мужа.
Я слегка покривил душой:
– Он не страдал, мадам. Он даже не приходил в себя.
Не оборачиваясь, мадам Люпон скорее приказала, чем попросила:
– Дайте мне с ним проститься.
Я замялся, она сухо повторила:
– Не ждите меня, я вернусь сама.
Ужасно не хотелось бросать её одну с покойником в холодной комнате без окон, но мадам Люпон умела приказывать.
В зале ожидания к друзьям Люпона присоединился мужчина средних лет в надвинутом на уши котелке. Его бесформенный серый костюм торчал диссонансной нотой среди фраков и смокингов прочих мужчин.
Он отвёл меня в сторону, предъявил удостоверение:
– Доктор, я инспектор Валюбер из Сюрте1, отдел судебной полиции префектуры.
Он был намного ниже меня, к тому же поля котелка мешали разглядеть его лицо. Оставалось лишь общее впечатление чиновника среднего сложения, средних лет и невыразительной наружности.
– Что вы можете сказать о ранении?
– Огнестрельная рана в правое лёгкое. Он скончался от потери крови.
Инспектор повернулся к друзьям покойного:
– Дамы и господа, прошу прощения, я понимаю, какое потрясение эта гибель, но чем скорее следствие выяснит все детали этого вечера, тем выше шансы поймать убийцу. Кто был в ресторане с… э-э-э… – выудил из кармана блокнот, заглянул в него, – месье Люпоном?
Чтобы не мешать допросу, я отошёл к регистрационной стойке и сделал вид, что погружён в журналы больных.
Толстый господин с каплями пота на лысине шагнул вперёд:
– Все мы, кроме Антуана Бартеля, – указал на высокого и усатого утешителя вдовы, – и Одри, то есть мадам Люпон, она сейчас прощается с… Ивом-Рене.
– Это я сообщила бедняжке Одри о несчастье, я прямо из ресторана позвонила ей, – страдальческим голосом заявила рыжая дама с нарисованными фиолетовыми бровями и чёрными страусовыми перьями в огненных волосах.
Инспектор Валюбер вытащил из-за уха карандаш:
– Будьте любезны, мадам, месье, ваши имена?
Фат с тонкими усиками представился первым:
– Антуан Бартель, журналист, веду светскую хронику в Paris-Soir.
Толстый господин с вспотевшей лысиной
Сюрте женераль – французская сыскная полиция.
