станет. Но все же если его, гада, ублажать как следует, то он будет ценить то место, где живет, и не пустит никаких чужих бесов на свою «натоптанную» территорию. И то благо. Ведь чужой квисин – как разбойник: ему бы нахапать, разорить и убраться восвояси. А свой… Толку от него, конечно, никакого, зато он уже сытый, да и привычный. И с местным ками давно уже все поделил…
Так целый день бродят деревенские жители по острову взад-вперед. Сначала ками поклонятся, потом квисинов накормят, повидаются с родственниками, женщины покрасуются в новых нарядах, людей посмотрят, себя покажут. Вернувшись вечером, выставят на крыльцо фонари – чтобы не заблудились души предков по дороге домой, сядут у очага, помянут умерших, скормят огню жертвенные кушанья и бумажные полоски с просьбами. А ночью, когда старики и малые детишки лягут спать, начнется настоящий праздник: разожгут на берегу Микавы большой яркий костер, накроют под открытым небом длинные столы, девушки и парни будут петь предкам величальные песни и танцевать для духов ритуальные танцы, а потом пойдет гульба и веселый пир, который продлится до самого утра…
Подумал Мотылек об этом костре, о танцах и пире и позавидовал взрослым парням – его-то ночью на берег, конечно, не пустят…
– Мотылек, готов? Ну-ка повернись! Вот молодец, даже коленки не запачкал!
Бабушка спустилась с крыльца. На ней розовая кофта с широкими рукавами и вышивкой у ворота, небесно-синяя юбка до щиколоток, на грудь спускается ракушечная гирлянда, на ногах нарядные сандалии, за спиной лыковый плетеный короб со снедью и дарами духам, в руке – большой соломенный зонтик.
– На, понесешь вот это, – Ута протянула внуку объемистый, но не тяжелый тюк. – Берегись, чтобы собака не выхватила, тут пироги.
– Для деда Хару?
– Сколько раз говорила – не называй святого старца дедом!
– Он сам мне разрешил!
– Разрешил не разрешил, а все равно это неприлично. Давай-ка поклонимся домовым, чтобы благословили нас на дорожку…
Бабушка и внук, обернувшись к дому, поклонились в пояс и вышли за калитку. И тут же с дороги послышалось:
– Ута, голубушка! С праздничком тебя!
– Хиноко, сестричка, ты ли это!
– И внучек с тобой? Как вырос-то!
Ута оживилась, приосанилась и поспешила навстречу дальней родственнице с Косы, которую, конечно же, сто лет не видела. Мотылек закатил глаза и испустил душераздирающий вздох. Ну всё, теперь начнут точить лясы. Пока всеми сплетнями не поделятся, бабушку с места не сдвинуть. А там еще какая-нибудь родственница встретится…
– Вот, идем с Косы – благодетеля нашего посетили, теперь «сторожей» покормим… Ох, ноги-то как болят, милая, шутка ли, пройти два ри, да еще столько же обратно! Старик мой остался дома, у него ведь еще по весне в левое колено вселился бес…
– Как твоя уважаемая свекровь
