бездельник Чинха. По настоянию родителей он приезжал на экзамен уже третий раз, и всё говорило о том, что он снова провалится. Оба они были из старинных, хоть и незнатных семей. Рей выглядел классическим имперцем, хоть агитационный плакат с него рисуй – коренастый, темноволосый, с гордой осанкой и правильным, слегка скуластым лицом, всегда хранящим выражение скромного достоинства. У Чинхи физиономия была, наоборот, некрасивая и неблагородная, с мохнатыми бровями и носом картошкой, но его это, казалось, нисколько не заботило.
Ким Енгон, который познакомился и подружился с провинциальными кандидатами незадолго до экзаменов, выглядел ходячей противоположностью имперского идеала мужчины. Он был типичным уроженцем провинции Кирим, большого восточного архипелага, четыреста лет назад завоеванного империей: миниатюрный, стройный, большеглазый, из тех мужчин, которые похожи на мальчиков до глубокой старости. В Сонаке за яркие голубые глаза Кима то и дело обзывали бесовским отродьем и колдуном. В ответ он огрызался, что на его родных островах колдунами считаются как раз обладатели зловещих темных глаз, характерных для большинства коренных имперцев.
К какому этническому типу принадлежал четвертый гость, толстяк Хэ, определить было бы непросто, поскольку тот давно уже спал в углу, с головой завернувшись в сорванную с окна занавеску.
Приятели собрались поужинать, чтобы отдохнуть душой и телом после длившегося целый день госэкзамена. Праздновать было пока нечего, поскольку оценки обещали объявить только послезавтра. Однако развеяться после многочасового утомительного сидения на одном месте и напряжения всех умственных сил было просто необходимо. Для этого еще накануне было закуплено вино, заказан ужин и приглашены танцовщицы-кисэн, точнее, одна плясунья и две певицы с лютнями. Но денег у приятелей хватило только на полтора часа, после чего танцовщицы, спев и сплясав все, что положено, ушли, с натренированной вежливостью не поддаваясь на пьяные уговоры остаться и присоединиться к празднеству. Правда, впопыхах кисэн забыли лютню. Ким фальшиво тренькал на ней, пока Чинха не отобрал ее и не стукнул его этой лютней по голове. Лютня переломилась пополам, и Ким выкинул ее в окно, в колючие кусты, как будто ее тут и не было. Проводив луну, гости вернулись к прерванному разговору. Обсуждали, кому какая тема досталось на экзамене и чья была отвратительнее. Впрочем, Рей считал, что ему с вопросом повезло.
– «В нашем мире нет ничего бессмертного, кроме империи». Это цитата из Древнего Конопляного Старца. Вот был мой вопрос. А раскрыл я его приблизительно так, – неторопливо рассказывал Рей, отщипывая кусочки от края абрикосовой запеканки. – Династии могут меняться, но империя вечна. Империя является зеркальным отражением небесной божественной иерархии и одновременно – ее продолжением в нашем мире. Поэтому нет ничего устойчивее и естественнее империи. Как форма существования общества она глубоко соответствует устройству Вселенной. Гибель империи – самое ужасное,
