комиссии райвоенкомата. Только доцента Салеева с кафедры нервных болезней Коле провести не удалось. Салеев, спокойно просмотрев весь спектакль, указал на ряд несоответствий в симптоматике и посоветовал Коле лучше подготовиться и прийти на пересдачу.
Бабушку Неодинокого, Екатерину Ивановну, Андрей хорошо знал, не раз у нее вместе с Колей гостил и даже лечился от неприличной заразы, подцепленной на свиданиях с симпатичной дояркой в стройотрядовских самоволках. Бабушка имела старенький домик в тридцати километрах от города, в деревне Николаевке, и пользовалась в округе известностью народной целительницы.
– Давай, – он ободряюще хлопнул Колю по плечу. – Только ты на травы не очень рассчитывай. Эритромицин пей.
– А может, вместе смотаемся? – с надеждой спросил Неодинокий.
– Ага, так меня и отпустили. – Андрей кивнул в направлении кабинета главного врача. – Отделение на кого?
– Ну смотри, дорогу знаешь.
«Какой тут, к черту, эритромицин, – думал Сергеев, возвращаясь в кабинет. – Если за бредом лейтенанта реальные факты, никакие антибиотики не помогут».
Пришёл Белорецкий с очередной интерншей, заварил чай и развернул кардиограмму. Очкастая практикантка прилипла к плечу Белорецкого, заглядывая через седеющую шевелюру и кивая в такт комментариям учителя.
На столе оживился телефон внутренней связи. Красная лампочка мигала на линии приемной главного врача. Сергеев нахмурился и посмотрел на часы. Восемь тридцать. Ничего хорошего от вызова к начальству с утра пораньше он не ждал. Вздохнув, протянул руку к клавише громкой связи, но, покосившись на интерншу, снял трубку:
– Сергеев слушает.
– Доктор Сергеев, зайдите к Валентине Ивановне.
Официальный тон Лидочки не добавил оптимизма. «Началось, похоже».
Руками пригладив непослушные волосы, он мысленно сосчитал до десяти и вышел из кабинета, стараясь придать лицу непроницаемое выражение «а-ля Штирлиц».
2 апреля 1979 года, 08:40. Кабинет первого секретаря обкома КПСС.
Он всегда приезжал на работу рано, в семь, иногда в половине седьмого. Привычка эта сформировалась ещё со времен руководства строительным управлением, и в последующем он ей не изменял. До прихода помощников и сотрудников аппарата успевал разобрать оставленные с вечера бумаги, просмотреть ночную сводку происшествий, внести необходимые поправки в плотный дневной график. Сегодняшнее утро ничем не отличалось от череды таких же. В начале девятого он уже закончил дела и стоял у высокого окна, глядя на проснувшиеся улицы и строящееся здание нового обкома партии, первого в городе «небоскрёба» в двадцать четыре этажа. Это была его стройка, он лично получал в Москве необходимые согласования, утверждал проект, часто приезжал на строительную площадку. Коробку уже поставили, сейчас занимались
