Кажется у ребенка очень страшные сновидения…
Не слушая далее, лейтенант бросился к алтарю, резким жестом оттолкнув шамана. Тот вскочил на ноги и воззрился на молодца. Люди его перестали бить шестами, но вместо сопротивления отдалились к ветхим стенам. Шаман заговорил, мичман начал переводить.
– Вы должны были ждать…
– Чтобы вы замучили ребенка насмерть?!! – возмущенный уравновешенным голосом хозяина перебил лейтенант. – То, чем вы занимаетесь, колдовство и чернокнижье! Я должен забрать мальчика с собой, и, если вы попытаетесь преследовать нас, я обращусь к местным властям. Думаю, инквизиция заинтересуются вашей сектой!
С этими словами Подольский подхватил спящего мальчика на руки и бросился к раскрытым дверям. Мичман только и успел перевести все, что выпалил местному шаману лейтенант, а заодно извинился и спросил, где выход на улицу. Хозяин указал на восточные ворота. Старик, краснея и раскланиваясь, побежал за лейтенантом. Шаман мрачно глянул им вслед. Вдруг он сжал ладони в кулаки и закрыл глаза. Его губы зашевелились, тело напряглось и выпрямилось. Под кожей стали видны тонкие нити вен. Над головой шамана на куполе арки медленно собиралась тень. Она тяжелела, принимая черты огромной черной птицы.
– Великий Путник, – на языке, который могла понять только растущая фигура, промолвил шаман, – я освящаю твой путь, будь моими глазами, следуй за ними.
Он распахнул глаза, вглядываясь туда, где дымилась пылью пустыня, потревоженная уносившимися в экипаже гостями. Птица, великая и зловещая, соскользнула с арки и распрямила крылья, бросив непроницаемую тень над пустыней. В несколько взмахов она набрала высоту и пустилась в ту сторону, где исчезли беглецы.
Путь их лежал по берегу океана, вдоль мыса с крутым обрывом. Изможденная жарой и безводной пустыней четверка лошадей тянула экипаж с тремя седоками и провизией на три дня, следуя линии крутого побережья. Мальчик не просыпался.
– Может, он того, – сказал мичман, сидя на облучке, – опоен.
– Был бы опоен, от него несло бы вином или еще чем, – проворчал Подольский, похлопывая спящего по щекам сухими ладонями.
– Не, то, чем они дурманят, запаха не имеет. Отвар такой у них есть из всяких листьев, смешное такое название имеет…
– Вы это видели? – вдруг крикнул лейтенант – Оглянитесь!
Мичман оглянулся, все еще вспоминая название отвара.
– То ли маяска, то ли ваяска… О боже! – еще мгновение, мичман махнул арапником и, дико вскрикнув, тряхнул поводьями. – А ну, милые, поторопись!
Лошади рванулись вперед, повозка колыхнулась, ударилась о булыжники, подскочила и, жестоко сотрясаясь, понеслась. Подольский, еле удерживаясь в кресле, снова оглянулся. Это не мираж! За ними, почти прижавшись к земле, плавно летело нечто колоссальное, черное и бесшумное:
