вот и будем считать, что у Марцеллки тоже от бабушек и дедушек. И давай, Люсь, больше не будем на эту тему, а? Ну, Кисонька моя, иди поближе, я тебя хоть за ушко покусаю.
– Да ну тебя, сам весь больной, а все туда же, – смущенно мурлыкала Люська, подползая к Василию поближе.
– Так это у меня только задние конечности болят, а все остальное – в полном ажуре, можешь сама проверить, – смеялся Василий. – А что это у тебя клок выдран? – резко прервав смех, с подозрением спросил он.
– Где? Где выдран? – забеспокоилась Люська.
– Да вот, за ухом, почти на самой холке. Э-э-э! Да у тебя тут разодрано чуть не до мяса!
– А-а-а! – беззаботно врала Люська. – Это я через третий цех к тебе бежала, а там Кай с Гердой. Ну, я из-за них через крышу полезла. Скользко, я и свалилась с крыши.
– Ухом за крышу зацепилась, что ли? – съязвил Василий, внимательно разглядывая ее загривок. – Ты ври, ври, да не завирайся! Ну, так и есть – следы от любовных игрищ!
Внезапно Василий передними лапами резко повалил ласково прижавшуюся к нему Люську. Намертво придавил к полу.
– А ну признавайся, стерва, уже успела с черномордым спутаться? Ах ты… – от возмущения Василий не находил слов. – Загрызу насмерть! Никого другого не могла найти?… Знаешь, ведь, как я его ненавижу! Все вы бабы, суки… – хрипел от беспомощной злобы и обиды Василий.
– Васенька, отпусти. Я перед тобой, как ангел чиста. Я, между прочим, честь свою защищала, дралась с ним, и ты меня еще обижаешь, – тихо заплакала Люська от незаслуженной обиды.
Ей было так горько и больно, как не бывало даже тогда, когда Володька топил котят.
– Небось, как узнала, что я обезножил, так сразу перекинулась. Знаю я вашу кошачью натуру, – по-прежнему не выпускал Василий Люську из клешней своих лап.
– Да что ты, Васенька, – взывала к его совести Люська. – О чем ты говоришь? Ты же сам знаешь, он давно меня обхаживает. Но я ни разу не поддалась, за то теперь и страдаю, дура!
– Ну, ладно, ладно. Ты уж прости меня, Люсь, – уже винился перед Люськой Василий, понимая, что перегнул палку. – Ну, что поделаешь, такой уж я ревнивый. Но ты тоже хороша: крутишь-вертишь чего-то. Никакой правды от тебя не добьешься. Тут не знаешь, что и подумать. – Василий, наконец, отпустил Люську.
– Так тебя же, дурачок, жалею, знаю ведь, что с ума сойдешь, если узнаешь, что ко мне черномордый приходил, вот и выкручиваюсь, как могу – вздыхала Люська, вылизывая примятую шубку.
– Ты это, давай-ка, беги к котенку. Наверное, голодный уже…
Василий смотрел на нее, думая о чем-то своем.
– Вот что, Люсь, – решительно сказал он. – Пойдешь сейчас кружным путем.
– Да ну, Вась, так долго. Я лучше опять через третий цех. В крайнем случае, опять через крышу перелезу…
– Ты слушай, что я скажу. Пойдешь через седьмой цех. Там, за седьмым, помойка есть, ну, ты знаешь. Пойдешь к помойке…
