и, оглянувшись, с улыбкой сообщил:
– Я правильно угадал. Они меня хозяином приняли. А сбежали, как только дядьки Василя не стало. В лесу жили.
– Бред какой-то. Теперь уже и собаки сами себе хозяев выбирают? – фыркнул князь.
– Эти – выбирают, – решительно кивнул Гриша.
– Ты уверен, что справишься с ними?
– А с ними не надо справляться. Они всему уже обучены. Им просто надо показать, кто в доме живет, кого пускать можно и что охранять надо. А дальше они уж и сами справятся. И еще, Николай Степанович, их обязательно надо с собой взять. Слово даю, никто ночью в ваш дом не влезет.
– Добро, – помолчав, решительно кивнул князь. – Раз ты так считаешь, значит, возьмем. А пока уведи их со двора куда-нибудь. А то и вправду домочадцы мои с перепугу глупостей наделают.
– Я их пока в конюшню определю. Там все равно один Грач стоит.
Слуги успели по приказу князя продать всех коней. Оставался только тот самый аргамак-полукровка, по которому так страдал раненый улан. Ухаживавший за ним Григорий успел назвать коня Грачом, за вороной окрас, и приучить ходить за собой по пятам, словно собачонку. Сообразив, что конюшня для этой своры самое подходящее место, князь только рукой махнул, выбираясь из машины.
Недаром сказано, один переезд сродни двум пожарам. Глядя на груженные различными вещами подводы, Гриша только головой качал. Ладно дети. Им всегда что-то нужно. Но зачем тащить с собой по пять чемоданов одежды на каждого?! Сам он давно уже уложил все в походный сидор, привязал к нему отцовскую бурку, свернутую в скатку, и с карабином в руках стоял посреди двора, молча наблюдая за погрузочной суетой. К походной жизни парня приучали с младых ногтей.
На каждую из уже готовых к дороге подвод он усаживал одного из псов, от чего возницы, едва завидев хвостатых пассажиров, начинали испуганно креститься. Горские волкодавы одним своим видом внушали страх. Сам же Григорий, не обращая на недовольные мины возниц внимания, продолжал внимательно следить за каждым проходившим мимо ворот подворья.
По решению князя все слуги должны были отправиться в путь на подводах. В автомобиле место нашлось только ему, княгине и графине Зое. Сам Гриша должен был следовать за машиной верхом. Николай Степанович не ожидал такого решения парня. Как ни крути, а это почти сотня верст. Но парень, чуть усмехнувшись, пообещал, что не отстанет от них. Зная его умение держаться в седле, князь нехотя согласился. Но главным аргументом для него стали слова парня. Подозвав к ним Ермолая, Григорий сказал, глядя водителю в глаза:
– Слушай и запомни. Что бы ни случилось, ты должен ехать. Стрельба, яма на дороге, бревно, делай что хочешь, но не останавливайся. С остальным я сам разберусь.
– А может, лучше будет тебя огнем поддержать? – не удержался водитель, воинственно продемонстрировав парню револьвер.
– Я знаю, что ты не трус, – улыбнулся Гриша. – Но еще ты водитель. И никто кроме тебя автомобиль вести не сможет. А уж лучше тем более. Потому и говорю тебе, не останавливайся. Сможешь?
– Не
