по этому прекрасному парку, после чего пройдем ко мне, чтобы продолжить нашу беседу и выпить чашку отличного чая.
Я кивнул, и мы с господином Тамбовцевым не спеша пошли по дорожке, посыпанной желтым песком…
8 марта (24 февраля) 1878 года.
Константинополь. Дворец Долмабахче.
Дочь харьковского губернатора девица Александра Дмитриевна Кропоткина
Вот я и очутилась в Константинополе, о котором мне так много писал Виктор. Боже мой, как я бы хотела увидеть здесь его самого! Но, как я поняла, он сейчас, словно древний викинг, отправился завоевывать себе королевство с оружием в руках.
Я, конечно, уже о многом догадывалась. Правда, то, что я узнала здесь, превзошло все мои ожидания. Мой батюшка, встретившись вчера вечером с канцлером Югороссии господином Тамбовцевым, пришел в гостиницу уже за полночь. Я сквозь сон услышала, как открылась дверь в гостиную. Потом он прошел в свою спальню, где пытался уснуть, но, похоже, сон к нему не шел. Он долго ворочался на своей постели, потом встал, прошел снова в гостиную и там закурил.
Мне очень хотелось тоже встать и выйти к нему в гостиную, чтобы поговорить с отцом и узнать – о чем он беседовал с югоросским канцлером. Однако, поразмыслив, я решила, что лучше с ним об этом потолковать завтра, когда он немного успокоится. Вскоре я уснула и проспала почти до полудня.
Разбудил меня батюшка, осторожно постучав в дверь моей спальни.
– Шурочка, пора вставать, – сказал он ласковым голосом. – У нас с тобой сегодня очень важная встреча.
Я нехотя выползла из-под теплого одеяла и потянулась.
– Сейчас, батюшка, – крикнула я, – подожди немного. Я только умоюсь и оденусь.
Батюшка терпеливо дожидался, когда я буду готова. Выйдя в гостиную, я увидела, что он сидит в кресле у окна и читает сегодняшние газеты. Время от времени он морщился – видимо, еще не привык к несколько необычной местной орфографии. Получая письма от Виктора, я тоже не раз спотыкалась, наткнувшись на весьма своеобразное написание некоторых слов. Это, и еще некоторые, весьма отличные от наших общепринятых, манеры поведения, убедили меня в том, что югороссы – это не совсем русские.
– Дочка, – неожиданно строго сказал мне батюшка, – вчера я был приглашен поужинать к господину Тамбовцеву. Ты ведь знаешь, кто это?
Я кивнула, и он продолжил:
– Так вот, от него я узнал, кто такой Виктор Брюсов и кем он может стать в самое ближайшее время. И потому я хочу спросить у тебя, дочка, – ты любишь этого человека?
Я почувствовала, как вдруг вспыхнули мои щеки, а сердце в груди застучало быстро-быстро. Смахнув невесть откуда взявшуюся слезу, я зажмурилась, вздохнула и, словно бросаясь в ледяную воду, произнесла:
– Да, папенька, я его люблю, очень люблю…
Не жива и не мертва, я стояла, ожидая, что гнев моего любимого батюшки сейчас обрушится
