а посему он появился здесь именно по случаю болезни ребенка. Кто-то намеренно принес сюда Азабачи. Кто-то, кто знает о его свойствах, иностранец или русский путешественник. Тот, кто хорошо знаком с обитателями дома и, совершенно очевидно, заботится о ребенке. Более того, кто-то, кто может войти в спаленку девочки и подложить сей предмет, не попавшись на глаза няне.
– Туда можно пройти через столовую и кабинет, избежав внутренних покоев Евгении Яковлевны, – включилась Татьяна, – а няня, Лукерья, отлучается несколько раз в день, за едой. Она сама на кухню ходит через двор… Я ее вижу из своего будуара.
– В какие часы?
– Утречком, в восемь, потом в одиннадцать, к обеду к двум…
– Остановимся на одиннадцати, – поднял руку маркиз, – ведь нашли-то камень после завтрака. Кто убирает по дому?
– Тошка, сын камердинера Ипатия. Он полы моет и у стола с Сонькой прислуживает. Пыль да посуда за Валькой.
– Крепостные? – девушка утвердительно кивнула, маркиз хмыкнул. – А есть среди слуг вольноотпущенники, свободные или иностранцы?
– Конечно, – Татьяна улыбнулась и с особым ударением на последнем слове добавила: – Немцы и обрусевший францу-у-уз.
– Кто такие?
– Мартин и Анна Шнайдеры, бездетная пожилая пара.
– Чем они занимаются?
– Их папенька к себе пристроил, когда здесь поселился. Анна гувернанткой у купцов Белугиных служила, очень начитана, опрятна, сейчас бельем ведает. Мартин за серебром следит, чистильщик.
– А француз?
– Пьер ди Брю. Конюх. Тихий старичок. Папенька его «бирюлькой» называет. Мне кажется, он специально его нанял, дабы над ним издеваться…
– Из-за бегства первой жены с французом?
– Да, злобу срывает. Бить любит кнутом, как дворового, ежели тот коня в упряже перепутает. А если старик в кучерах работает, то ждать его во дворах подолгу оставляет. Господин ди Брю порой часами мерзнет на козлах… Папенька же на теплую одежду и грошика ему не выдает.
– Печально. А в кабинет или столовую они допускаются?
– Да. Анна белье везде меняет, но с нею Сонька ходит. Ди Брю каждое утро один разносит дрова и воду по комнатам.
– Ясно. А ливрейной прислуги здесь нет?
– «Оформителей дверей», вы имеете в виду? – усмехнулась Татьяна и на согласный кивок собеседника ответила: – Папенька таковых не держит, только Ипатия вон пригоже одевает. Говорит, что ежели много их заведет, то от пьянства и воровства все хозяйство в убогий вид придет.
– Что, так уже в Вышгороде было?
Татьяна несколько замялась. Она отчего-то нервничала.
– Как я уже вам сказала, папенька сильно изменился после того, как маменька бросила нас, – только и услышал в ответ де Конн.
Он сочувственно вздохнул. Татьяна махнула рукой.
– Зачем вам искать
