его еще раз.
– Точно так – но известно ли вашему величеству, что под этим зловонным судном имелся расшатанный камень, а под ним углубление? Тайник, в каком человек обычно хранит свои ценности?
– Ценности? Золото, ты хочешь сказать? – Она с самого начала подозревала, что Тирион как-то подкупил этого тюремщика.
– Вне всяких сомнений. Сейчас тайник, разумеется, пуст – свои неправедно нажитые сокровища Рюген забрал с собой. Но, осветив дыру факелом, я увидел, что там что-то блестит, покопался в грязи и выскреб вот это. – Квиберн разжал ладонь. – Золотой.
Верно, золотой, но какой-то странный на вид. Слишком маленький, слишком тонкий. Истерся от старости. На одной стороне профиль какого-то короля, на другой изображение раскрытой руки.
– Это не дракон, – сказала Серсея.
– Нет, – подтвердил Квиберн. – Монету отчеканили еще до Завоевания. Король на ней – Гарт Двенадцатый, а рука – печать дома Гарденеров.
Печать Хайгардена. Серсея зажала монету в кулак. Нет ли тут измены? Мейс Тирелл был одним из судей Тириона и громко требовал казни преступника. Не для отвода ли глаз? Быть может, он все это время состоял в сговоре с Бесом, замышляя убить лорда Тайвина? С уходом Ланнистера десницей почти наверняка должен стать Тирелл, однако…
– Не говори никому об этом, – приказала Серсея.
– Ваше величество может положиться на мою скромность. Любой, кто вступает в шайку наемников, должен научиться держать язык за зубами, если не хочет его потерять.
– То же самое относится и к моим слугам. – Серсея убрала монету, чтобы подумать о ней на досуге. – Что скажешь о другом нашем деле?
– Сир Григор… – Квиберн пожал плечами. – Я осмотрел его по вашему приказанию и головой ручаюсь, что Змей смазал свое копье ядом мантикора.
– Пицель иного мнения. Он сказал моему лорду-отцу, что яд мантикора убивает жертву, как только достигнет сердца.
– Так и есть. Но этот яд как-то сгустили, чтобы оттянуть смерть Горы.
– Применив какое-то другое снадобье?
– Возможно, и так, ваше величество, хотя зачастую такое вмешательство лишь делает яд менее сильным. Быть может, здесь воспользовались… не столь естественным средством. Чарами, ваше величество.
Неужели и он такой же дурак, как Пицель?
– Ты хочешь сказать, что Гора умирает от черной магии?
Квиберн пропустил насмешку мимо ушей.
– Он умирает от яда, но медленно и в невероятных мучениях. Мои попытки облегчить его страдания оказались столь же бесплодными, как усилия Пицеля. Боюсь, что мак на сира Григора уже не действует. Его оруженосец говорит, что рыцаря посещали сильные головные боли и он глушил маковое молоко, как другие – эль. Как бы там ни было, все вены в его теле сделались черными, моча загрязнена гноем, а в боку яд проел дырку величиной с мой кулак. По правде сказать, это чудо, что он еще жив.
– Григор очень велик, – хмуро произнесла
