жену приготовить халву и дал ей все, что для этого требуется. Она приготовила очень много, и Ходжа съел почти все. В ту ночь, когда они лежали в постели, он неожиданно разбудил ее.
– Меня только что посетила замечательная мысль.
– Что же это за мысль?
– Принеси мне оставшуюся халву, и я тебе скажу.
Она встала и принесла ему халву, которую он тут же съел.
– Теперь я не смогу заснуть, – сказала она, – пока ты не скажешь мне свою мысль.
– Ну так слушай, – сказал Ходжа. – Никогда не ложись спать, пока не съешь всю халву, приготовленную за день.
Подвиг
Солдаты хвастались в чайхане своими последними подвигами. Вокруг собралось много местных жителей, желавших послушать.
– И тут, – продолжал рассказывать один устрашающего вида вояка, – я схватил свой обоюдоострый меч, обрушился на врагов и стал рубить их направо и налево как солому. В тот день победа была нашей.
Среди слушающих пронесся вздох восхищения.
– Это напомнило мне, – сказал Насреддин, которому случилось в свое время быть свидетелем нескольких сражений, – как однажды на поле боя я отрубил ногу одному мерзавцу. Отсек начисто.
– А не лучше ли было бы, – вставил капитан, – если бы вы отрубили ему голову?
– Это было невозможно, – сказал Ходжа. – Кто-то уже сделал это до меня.
Охота
Однажды эмир, любивший общество Насреддина, пригласил его на медвежью охоту. Насреддин понимал, что это опасно, но отказаться не мог.
Когда он вернулся в деревню, кто-то спросил его:
– Как прошла охота?
– Прекрасно.
– Сколько медведей ты убил?
– Ни одного.
– А скольких преследовал?
– Ни одного.
– А скольких видел?
– Ни одного.
– А что ж говоришь «прекрасно»?
– Когда охотишься на медведей, ни одного – более чем достаточно.
Оба, ваше величество
Насреддин не был силен в придворном этикете, а между тем ему предстояла встреча с султаном, который, проезжая через их деревню, должен был принять его у себя среди прочих именитых жителей. Конюший решил предупредить Насреддина. Султан спросит его, сколько он живет в этом месте, сколько он учился, чтобы стать муллой, и устраивает ли его уровень налогообложения и духовный уровень народа.
Насреддин затвердил ответы, но вопросы последовали в ином порядке.
– Сколько ты учился?
– Тридцать пять лет.
– Сколько же тебе сейчас?
– Двенадцать.
– Это невозможно! Кто из нас сошел с ума?
– Оба, ваше величество.
– Ты считаешь меня таким же сумасшедшим, как ты сам?
– Конечно, мы сумасшедшие, но только в разном смысле, ваше величество.
Забыл себя
Проходя
