спросил Торн. – Почему темная царица встала со своего трона? Неужели ее разбудили песни вампира Лестата? Я видел, как он, притворяясь человеком, танцует перед смертными. И даже улыбнулся во сне, глядя, как спокойно чувствует он себя в современном мире: люди не желают верить своим глазам и веселятся под его музыку.
– Именно так все и было, друг мой, – сказал Мариус. – По крайней мере в отношении людей. А она... Да, песни тоже помогли ей очнуться от сна.
Не следует забывать, что она прожила в тишине несколько тысяч лет. Цветы и благовония я предоставлял ей в изобилии. Но музыку... Никогда. Только современный мир дал ей такую возможность, и песни Лестата ворвались прямо в тот зал, где сидела царица, окутанная мерцающими одеяниями. Причем музыка будила ее не один раз, а целых два.
Первое пробуждение потрясло меня не меньше, чем второе, хотя тогда все быстро вернулось на круги своя. Оно случилось двести лет назад на одном из маленьких островков в Эгейском море. Мне следовало извлечь для себя хороший урок. Если бы не моя гордыня...
– Но что же все-таки произошло?
– Лестат, в то время еще относительно молодой вампир, услышав обо мне, решил со мной встретиться. Его намерения были чисты. Он хотел, чтобы я поделился с ним знаниями, и искал меня по всему миру. В конце концов наступил момент, когда он ослаб и дар бессмертия превратился для него в тягостное бремя. Он готов был покинуть мир и скрыться под землей. Вспомни, как сам ты ушел в северные земли и уснул во льдах.
Я привез его к себе. Мы долго беседовали – так же, как сейчас с тобой. Но что-то произошло, и у меня вдруг возникло любопытное ощущение: я испытал прилив глубокой привязанности к Лестату и непреодолимое желание довериться ему.
Несмотря на свою молодость, он отнюдь не был наивным невеждой. И оказался идеальным слушателем. Когда я брал на себя роль учителя, он не возражал и воспринимал это как должное. Мне отчаянно захотелось раскрыть ему секрет наших царя и царицы, поведать свои самые сокровенные тайны.
С тех пор как я делился ими с кем-либо, прошло целое столетие, и все эти долгие годы я провел в одиночестве среди смертных. Быть может, поэтому Лестат в своей беззаветной преданности показался мне достойным доверия.
Я проводил его в подземное святилище, открыл дверь и показал две сидящие фигуры.
В первые секунды он решил, что Мать и Отец – просто статуи, но вскоре понял, что они живые, что они такие же, как мы, только гораздо древнее. А главное, он увидел в них собственное будущее – то, что ждет впереди всех тех из нас, кому доведется провести в этом мире несколько тысячелетий.
Устрашающее открытие. Даже глядя на меня, юным вампирам непросто смириться с тем, что со временем и их тела станут такими же твердыми, а кожа – такой же бледной. Мать и Отец поистине внушали ужас – не удивительно, что Лестат перепугался.
Тем не менее он, обуздав страх, приблизился к царице и поцеловал ее в губы. Неслыханная дерзость! Однако, наблюдая за Лестатом, я понял, что для него такое поведение вполне естественно.
