случилось ночью. Сидя за прялкой, она вырывала один волосок за другим из своих длинных рыжих локонов и наматывала их на веретено, сплетая в нить. Она работала молча и быстро, словно не замечая его приближения. Торна поразили ее кровоточащие глаза.
Стояла суровая зима, огонь за ее спиной казался необыкновенно ярким, а он, стоя в снегу, наблюдал, как она вьет тонкую нить – точь-в-точь как любая из знакомых ему смертных женщин.
«Ведьма», – громко сказал он в тот момент.
Торн стер эту сцену из памяти.
И увидел создательницу такой, какой она стала сейчас, по-прежнему сидящей возле Лестата, который, несмотря на то что почти сравнялся с ней по силе и могуществу, смирился и уже не пытался сбросить с себя странные цепи.
Наконец Лестат вновь обрел свободу. Собрав волшебные цепи, рыжеволосая создательница удалилась.
Торн все еще видел остальных, но она исчезла из поля их зрения и тем самым исчезла из поля зрения Торна.
Он еще раз клятвенно пообещал себе не выходить из дремотного состояния и постарался заснуть покрепче. Но, по мере того как сменялись ночи в ледяной пещере, беспорядочный шум окружающего мира становился все более оглушительным.
Шло время, но он никак не мог забыть лицо той, которую давно потерял, не мог забыть, что она все так же полна энергии и бесконечно прекрасна.
К нему с обостренной горечью вернулись былые мысли.
Почему же они поссорились? Разве она отвернулась от него? Почему он так ненавидел других ее спутников? Почему таил на нее зло из-за бродяг, которые, однажды встретив ее, впоследствии с восхищением вспоминали и рассказывали друг другу о своих странствиях во Крови?
А легенды? Мифические истории о царице и Священной Сущности – так ли уж важно ему было бы их услышать? Ответа Торн не знал. Легенды его не интересовали. Он окончательно запутался. И не мог выбросить из головы Лестата, скованного загадочными цепями.
Воспоминания не давали ему покоя.
И в середине зимы, когда северное солнце окончательно перестало озарять льды, Торн понял, что сон оставил его и покоя больше не будет.
Тогда он вышел из пещеры и отправился в долгий путь сквозь снега к югу. Он двигался неспешно, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться к голосам и звукам смертного мира и попытаться хотя бы приблизительно понять, где именно вскоре окажется.
Ветер развевал его длинные густые рыжие волосы. Торн почти до глаз поднял меховой воротник и стряхнул лед с бровей. Сапоги скоро промокли. Он вытянул руки, безмолвно концентрируя силы, чтобы обрести Заоблачный дар, и начал подниматься кверху, стараясь не взлетать слишком высоко.
Торн плыл над землей в поисках себе подобных, особенно таких же древних, как он сам, надеясь, что кто-то примет его и будет рад его появлению.
Ему надоело пользоваться Мысленным даром, ловить обрывки чужих впечатлений и захотелось услышать наконец живую речь.
Глава
