обществе. Преследования не возымели никакого эффекта.
Перед тем как продолжить, я, если не возражаешь, повторю то, что отмечали и другие историки: до наступления эры христианства весь древний мир жил в религиозной гармонии. Никто не преследовал людей за принадлежность к иной вере.
Греки и римляне приняли даже иудеев, не желающих ни с кем объединяться, и позволили им практиковать чрезвычайно антисоциальные религиозные обычаи. Во всем мире царили терпимость и согласие.
В такой обстановке прошла вся моя смертная жизнь, и, впервые услышав проповеди христиан, я решил, что их религия не имеет шансов на выживание. Она возлагала на последователей слишком большую ответственность, запрещала им обращаться к богам, почитавшимся в Греции и Риме, и потому я был уверен, что эта секта исчезнет сама по себе.
К тому же христиане никак не могли прийти к единому мнению относительно того, во что же они все-таки верят. Я не сомневался, что они попросту перебьют друг друга, а масса выдвинутых ими идей – не знаю даже, достойны ли они так называться – в конце концов просто забудется.
Но ничего подобного не произошло, и в четвертом веке Рим наводнили христиане. Свои магические церемонии они устраивали в катакомбах и в частных домах.
Я продолжал жить независимо, наблюдая за ходом событий со стороны и принимая происходящее слишком близко к сердцу, однако два происшествия все-таки выбили меня из колеи.
Сейчас расскажу какие.
Я уже говорил, что борьба за имперский престол велась бесконечно. Не успевал Сенат одобрить назначение очередного императора, как тот погибал от руки или по приказу другого претендента. А римские воины только и знали, что маршировать по отдаленным провинциям империи, приводя к власти нового правителя, когда люди начинали бунтовать против предыдущего.
В триста пятом году два суверена именовали себя Августами, а еще двое – Цезарями. Я смутно представлял себе, что означают данные титулы, а точнее, скажем так, слишком презирал всех участников событий, чтобы выяснять, о чем речь.
Так называемые «императоры» имели привычку вторгаться в Италию чаще, чем мне хотелось, а один из них, по имени Север, даже дошел в триста седьмом году до ворот столицы.
А я, более всего на свете пекшийся о величии Рима, не хотел, чтобы мой родной город был отдан на разграбление!
Заинтересовавшись, я вскоре выяснил, что вся Италия, а также Сицилия, Корсика, Сардиния и Северная Африка находятся во власти «императора» Максенция, который отразил удар Севера и теперь сражался с Галерием, преследуя его обратившиеся в бегство легионы.
Этот Максенций, проживавший в каких-то шести милях от городских стен, был по сути своей настоящим чудовищем. Однажды он даже приказал преторианцам, своей личной армии, устроить резню среди горожан. Он был резко настроен против христиан и преследовал их с бессмысленной жестокостью. Ходили даже слухи, что он надругался над женами свободных римских граждан и тем самым
