чтобы ты решила и мою, и свою проблему.
– Тогда я должна больше знать об этом.
Мадам поморщилась, но, видимо, сочла мое требование справедливым. Откинувшись в кресле, она на пару секунд замолчала, а потом заговорила.
– Пару лет назад я почти разорилась и взяла деньги в долг не у того человека. Он помог мне, но требовал новую девочку каждую ночь. И не все возвращались целыми. Джек Рэй перекупил мою долговую расписку, но поставил ряд условий… Подробности значения не имеют, важно лишь то, что я хочу от него избавиться.
– А не избавится ли он от меня, если я уничтожу расписку? – фыркнула я.
– Не беспокойся об этом. По документам ты принадлежишь мне, я ведь все еще остаюсь твоей опекуншей. Джек Рэй получит тебя в подарок, я словно… одолжу тебя и заберу обратно, когда потребуется. Он не посмеет тронуть тебя, даже если узнает о расписке.
«Не посмеет» – очень обнадеживающе. А еще говорят, что в Тарве нет рабства! Официально нет, но фактически опекун имеет полную власть над своим подопечным, может заставить его работать и даже продать.
Я вздохнула, обхватив себя за плечи. Что меня ждет? Стоит ли надеяться, что Кларисса не лжет и кража расписки – плевое дело? И не тот ли это Джек Рэй, который прикупил старый лес на окраине? Над ним долго потешались в газетах – мол, лес этот уже четверть века как засох…
– Хорошо, – выдохнула я. – Я попробую.
Кажется, во взгляде Клариссы промелькнуло сочувствие:
– Собирай вещи, Анна. Ты отправишься к новому хозяину.
Хозяину? До чего же отвратительное слово!
Вернувшись в каморку, я в бессилии хлопнула дверью. Я до последнего надеялась, что мадам лишь грозится продать мою невинность. Но дело не ограничится ею – мне придется переехать к «хозяину». И только Прародитель знает, как он будет со мной обращаться.
Я с силой дернула ненавистный браслет и глубоко вздохнула, смаргивая набежавшие слезы.
Хватит жалеть себя, Анна! В твоей жизни случалось всякое, но ты никогда не сдавалась. Мадам права, я предпочту выкрасть расписку и получить свободу. И желательно сделать это как можно быстрее!
Немного успокоившись, я достала из-под кровати саквояж и побросала туда все необходимое: пару платьев, блузы и длинные юбки, три смены белья, дополнительную пару обуви.
Остановившись, окинула взглядом спальню. Одеяло, в котором меня принесли, – единственная память о родителях, любимые книги, швейные принадлежности… Ничего из этого я не взяла, еще надеясь вернуться в Дом утех.
На лестнице мне встретилась Салли – моя единственная подруга в борделе, гости знали ее под именем Незабудка. Когда девушка увидела мой саквояж и плащ на сгибе локтя, ее голубые глаза удивленно распахнулись:
– Анна, ты уезжаешь?!
– Мадам нашла мне покровителя, – мрачно отозвалась я. – Я переезжаю к нему.
– О, мне так жаль, – сочувственно протянула Салли. Она знала, что я хотела избежать подобной участи. Выудив из недр платья
