у Луиса в крови. Когда «Кальдас» встал на ремонт в Мобиле, Луис Ренхифо еще не числился в составе команды. Он проходил в Вашингтоне курс оружейного дела. Луис отличался серьезностью, большим прилежанием и говорил по-английски так же хорошо, как и по-испански.
15 марта он получил диплом гражданского инженера. Там же, в Вашингтоне, он женился в 1952 году на доминиканке. Когда эсминец «Кальдас» отремонтировали, Луис Ренхифо приехал из Вашингтона в Мобил и устроился на корабль. За несколько дней до отплытия он сказал мне, что, вернувшись домой, прежде всего постарается перевезти в Картахену свою жену.
Поскольку Луис Ренхифо давно не плавал, я был уверен, что его укачает. В то первое утро, одеваясь, он спросил меня:
– Ну как, тебя еще не выворачивает?
Я ответил, что нет.
Тогда Ренхифо заявил:
– Через пару-тройку часов ты будешь валяться, высунув язык.
– Не я, а ты, – возразил я, а он парировал:
– Скорее море вывернет наизнанку, чем меня.
Лежа на койке и пытаясь вздремнуть, я вновь вспомнил про бурю. И вновь ожили страхи, мучившие меня накануне. Опять забеспокоившись, я повернулся к уже одетому Луису Ренхифо и сказал:
– Смотри! Еще сглазишь!..
Глава 2
Мои последние мгновения на борту «зверя, а не корабля»
– Мы уже в заливе, – сказал мне один из товарищей 26 февраля, когда я собирался на завтрак.
Накануне я немного беспокоился: какая нас ждет в заливе погода? Но, несмотря на незначительную качку, эсминец шел легко. Я с радостью подумал, что мои страхи оказались беспочвенными, и вышел на палубу. Берег уже скрылся из виду. Насколько хватало глаз, виднелись лишь синее небо да зеленое море. Вокруг была тишь да гладь. Однако на полубаке сидел бледный и осунувшийся Мигель Ортега, мучившийся морской болезнью. Началось это давно, когда еще вдали маячили огни Мобила, и уже целые сутки сержант Мигель Ортега не мог держаться на ногах, хотя плавать ему было не в новинку.
Он служил в Корее, на фрегате «Адмирал Падилья», много плавал и привык к морю. И все же, несмотря на штиль в заливе, он чувствовал себя прескверно. Казалось, Мигель вот-вот испустит дух. Его желудок не принимал никакой пищи, и мы, его товарищи по вахте, усаживали его на корме или на палубе, где он и сидел все время, пока не наступала пора вернуться в кубрик. Там он ложился на живот и лежал, повернув лицо к проходу между койками, в ожидании очередного приступа рвоты.
По-моему, именно Рамон Эррера сказал мне двадцать шестого вечером, что в Карибском море нам придется туго. По нашим расчетам, мы должны были выйти из Мексиканского залива после полуночи. Стоя на вахте у торпедных аппаратов, я предвкушал возвращение в Картахену. Поступив во флот, я увлекся изучением карты звездного неба. А с той ночи, когда «Кальдас» спокойно плыл по Карибскому морю, начал находить в созерцании звезд особое удовольствие.
Пожалуй, старый моряк, избороздивший все на
