и без единой мысли, как учили.
Или даже и не так: я вытягиваю какой-нибудь там четвертый билет или двадцать второй (самый жуткий) и начинаю горланить: «Не может быть! Я хотел семнадцатый!» Классная сорвется, скажет, как ты себя ведешь, а я буду топать ногами и верещать: «Семнадцатый! Я сказал: СЕМНАДЦАТЫЙ!»
Интересные варианты, особенно последний. Но он может удаться, только если классная выйдет и останется ассистентка, Людмила Николаевна. Она человек слабый, без стержня – не то что Клизма. Тем паче, наш класс Людмила Николаевна не учила и обо мне могла только слышать. Так что можно сфорсировать.
А с классной не пройдет. Мы с нею втайне на ножах уже второй год, еще с истории с зонтиками.
Все, кто не вошел в первую пятерку, вышли из класса. Пятеро храбрых – я среди них – по очереди тянули билеты. Мне попался одиннадцатый, где про «не» с глаголами и без да существительное как часть речи. Я мог отвечать без подготовки – к чему это мне, интересно, готовиться? Про существительное у меня были весьма нечеткие представления. Оно ассоциировалось у меня с кудлатой зверушкой без переда и зада, которая могла порой вздыхать. Пекинес какой-то.
Без колебаний я сел перед экзаменаторшами и посмотрел им в глаза что твой Кашпировский.
– Какой билет, Пяточкин?
– Одиннадцатый.
Наступило неловкое молчание, словно между нами намечался интим.
– «Не» с глаголами пишется отдельно, – ляпнул я и прикусил язык: кто ж такими козырями разбрасывается?
– Угу… Дальше. И не таращись так на меня.
Снова благоговейная пауза, похожая на ту, когда заходишь к себе в комнату вытащить из-под матраса «Мужчину и женщину», а там бабуля молится, потому что у тебя, видите ли, над кроватью самый лучший образ во всем доме.
– «Не» с глаголами пишется отдельно, – повторил я. Что теперь? Бросить: «Умному достаточно!» – и хлопнуть дверью?
И тут это произошло. Я увидел перед собой ответ на билет. Увидел так четко, что дернулся на стуле. Это была страница из моей тетради с ответами. Я даже вынужден был убедиться, что не смотрю в тетрадь непосредственно. Но нет же, тетрадь лежала на коленях, а я продолжал видеть ответ как на экране.
Тогда я пошел вразнос.
Клизма вспотела. Людмила Ивановна втиснулась в кресло. Был бы директор, он бы расплакался. Он был старенький и всегда плакал, особенно на торжествах: «Я… Жуковский Аркадий Владимирович… (Пауза.)…Директор меднобуковской средней школы… (Плечи содрогаются.)…Почетный член Научного общества имени Тараса Шевченко… (Плачет.)».
А ответ вправду производил впечатление торжества. Он оказался исчерпывающим и шелковым, словно путь из варяг в греки (или куда они там ездили). Присутствующие в классе пораженно хлопали глазами. После такого рафинированного доклада про дополнительные вопросы не могло быть и речи. МНЕ ПОСТАВИЛИ ПЯТЕРКУ!
«Можешь
