тут я прикусил язык. Надеюсь, сделал это незаметно, и на моём лице заминка не отразилась. Как-то вылетело, но именно в тот вечер постороннюю машину у ворот дачи Николая Ивановича я видел. А вылетело потому, что появившийся из неё человек ни машиной, ни прикидом от прочих Николай Иваныча гостей не отличался, и посему я на него внимания не обратил. Во сколько гость Райхерта оставил, не знаю, не видел. Но. К утру ни гостем, ни посторонней машиной не пахло, а Николай Иванович по факту был мёртв. Волей-неволей пришлось перед Рудольфом Петровичем покаяться, машину припомнить. А он и не сердился, даже посочувствовал всему тому, что за истёкший период мне пришлось пережить. И я, ободренный его сочувствием, с благодарностью продолжил разрабатывать перед ним тему таинственного гостя.
Как это между ними всё могло происходить? Так, значит, гость пришёл. Налили, чокнулись. Налили по второй.
Была ли третья рюмка – об этом сказать ничего не могу, с ответственностью могу подписаться лишь за первые две. Далее неизвестный нам пока злоумышленник (следуя официальной версии, не исключающей отравление) щедрой рукой сыплет что-то в посуду хозяина, принуждает его выпить. А далее по схеме: полюбовавшись содеянным, вытирает подлокотники кресла и финита: прихватив стакан, убегает в окно.
Отсутствие в пепельнице посторонних окурков, о чём бубнил оперативный товарищ, описывая место, ни о чём не говорит. Да, судя по прикусу, окурки «Парламента», безо всякого сомнения, принадлежали Райхерту! Но, во-первых, преступник мог вести здоровый образ жизни, не курить. А если и курил, то кто мог ему воспрепятствовать в купе со стаканом забрать и окурки? И пусть по данным той же неугомонной полиции окна на момент осмотра были закрыты, это нас ни в чём не убеждает, в литературе описаны случаи и покруче.
– Интересно, интересно! – более и более увлекаясь моими предположениями, заёрзал на стуле следователь. От полноты чувств даже предложил мне закурить. Но отказался, сказал, что у меня «свои…», хотя на самом деле не курю. Дабы сгладить впечатление от высокомерного отказа, отпил из стакана воды, и с новыми силами продолжил излагать.
Версии были, детективы периодически почитываем. Сложность заключалась в том, что нужно было за собой следить, не увлекаться. Дабы не проболтаться о том, что я уже выудил из старшего их следственной группы майора Мордвинова. Витьку подводить не хотелось. Во-первых, – источник информации: одно неосторожное слово, и на Витьку могут в личном деле что-то неприятное «навесить». Во-вторых, информатор являлся моим личным другом. А то, что теперь приходится варить картошки в два раза больше, так на то он и друг, авось не объест и спального места не пролежит.
– Да что тут я да я…– представив вдруг, как надоела Рудольфу Петровичу моя болтовня, запоздало спохватился я и в свою очередь поинтересовался, что думает обо всём произошедшем Рудольф Петрович сам. И если Райхерт умер не на почве неразделённой любви, а был отравлен, то очень интересно, чем? Ни цианидом, ни каким-то его производным от почившего
