него к тому времени после опустошительных набегов. Так или иначе, но пока мы ехали мимо Антакьи да и вообще по всему Антиохскому княжеству, как теперь именовали Сирию, я находился в чрезвычайном возбуждении: меня пьянила одна лишь мысль о том, что я путешествую по тому самому караванному пути, по которому когда-то прошел Александр Великий.
У Антакьи река Оронт делает поворот на юг. Таким образом, в этом месте мы отклонились от Антакьи и продолжили наш путь на восток, направившись к другому, гораздо более крупному, хотя и такому же унылому городу – Халебу, который на Западе называют Алеппо. Мы остановились в караван-сарае и по совету его хозяина, рекомендовавшего нам для удобства дальнейшего путешествия сменить одежду, купили у него арабские одеяния. И еще долгое время спустя после того, как мы покинули Алеппо, мы полностью облачались в них: от головного покрывала kaffiyah и до мешковатого покрова для ног. Подобная одеж да действительно была гораздо удобнее для путешествий верхом на лошади, чем тесная венецианская туника и чулки. Так что теперь издалека мы выглядели как трое кочевников-арабов, которые сами себя называли бедуинами – свободными кочевниками.
Поскольку большинство владельцев караван-сараев были арабами, я, разумеется, выучил множество арабских слов. Однако здесь все также говорили и на фарси – универсальном торговом языке Азии, национальном языке Персии, к которой мы с каждым днем неуклонно приближались. Поэтому, чтобы помочь мне быстрей выучиться этому языку, дядя с отцом старались по мере возможности вести беседу на фарси, избегая говорить на родном венецианском наречии или же на французском торговом sabir. И я таки выучил фарси. Честно говоря, он не такой уж и сложный по сравнению с другими языками, с которыми мне довелось столкнуться позже. Считается, что молодые люди овладевают новыми языками легче, чем пожилые, и действительно – прошло совсем немного времени, и я начал говорить на фарси гораздо свободней, чем отец с дядей.
Двигаясь к востоку от Алеппо, мы подошли к следующей реке – Фурат, больше известной как Евфрат, о которой говорилось в Книге Бытия, что это одна из четырех рек, протекающих в саду Эдема. У меня и в мыслях нет оспаривать Библию, однако на всем огромном протяжении Евфрата я не увидел ничего хоть мало-мальски напоминавшего сад. В том месте, где мы добрались до реки и пошли вниз по течению на юго-запад, Евфрат, в отличие от Оронта, не протекал через веселую плодородную долину; он просто извивался в разных направлениях по плоской равнине, представлявшей собой огромное пастбище для многочисленных отар овец и стад коз. Сие весьма полезное предназначение местности делает ее совершенно неинтересной для путешественников. Поэтому, помнится, мы бурно радовались, увидев далеко впереди какое-нибудь одиноко растущее оливковое дерево или финиковую пальму.
Над этой равниной почти постоянно дует легкий восточный ветер, и хотя пустыни расположены далеко, но даже этот легкий ветерок несет с собой тонкую серую пыль. Поскольку над
