Но не дошел туда. Исчез!
Последнее слово ночной визитер прошептал с таким ужасом, что задрожали кончики нафабренных усов. На погоне с императорским вензелем вспыхнул блик от лампы.
Абсурд, подумал Эраст Петрович. Химера. Сидишь в гостиничном номере, читаешь «Вишневый сад», в очередной раз пытаешься понять, почему автор назвал эту невыносимо грустную пьесу комедией. Вдруг врывается сумасшедший в генеральском мундире и начинает нести околесицу. Про Одиссея, про Афину, про какой-то «манлихер» с оптическим прицелом. Через слово повторяет: «Вы один можете спасти честь старого солдата». В выпученных глазах слезы. Будто ожил персонаж из ранней чеховской пьесы – той поры, когда Антон Павлович был молод, здоров и сочинял водевили.
– Зачем вы мне всё это рассказываете? За к-кого вы, собственно, меня п-принимаете? – спросил Фандорин, от раздражения заикаясь сильней обычного.
– То есть как? Разве вы не Эраст Петрович Фандорин? Я ошибся номером? – в ужасной панике вскричал незваный посетитель.
Он вообще-то представился, этот чудак. Да Фандорин и так бы его узнал. Личность известная. Столичные карикатуристы очень похоже изображают торчащие усы, монументальный нос, седую бороденку. Генерал Ломбадзе, собственной персоной. Градоначальник Ялты, где августейшее семейство проводит по три-четыре месяца в году. Поэтому небольшой крымский городок имеет особый статус, а его управитель наделен чрезвычайными правами и полномочиями. Самодурство и всеподданнейшее рвение ялтинского начальника давно стали притчей во языцех. Левые газеты прозвали генерала «придворным мопсом» и шутят, что по утрам он в зубах приносит его величеству тапочки.
– Да, я Фандорин. Так что же?
– Ага! Мне докладывают обо всех приезжих! – торжествующе воздел палец Ломбадзе. – Вы знаменитый сыщик. Прибыли из Москвы. Не знаю, какое расследование привело вас в мой город, но вы должны немедленно бросить все дела!
– И не подумаю. Я член к-комиссии по наследию Чехова и приехал в Ялту по приглашению сестры покойного. Через месяц исполняется десять лет со дня кончины Антона Павловича, я участвую в подготовительных мероприятиях.
Это была истинная правда – в почтенную комиссию Эраста Петровича пригласили после одного небольшого расследования, в ходе которого он помог найти пропавшую рукопись писателя.
Однако генерал сердито фыркнул.
– Так я вам и поверил! Послушайте, меня не интересует, на кого вы сейчас работаете! Здесь дело колоссальной важности! Жизнь государя в опасности! До рассвета всего два часа. Говорят же вам: Одиссей не явился к условленному месту. Теперь он бродит где-то вокруг Ливадийского дворца, и в руках у него «манлихер» с оптическим прицелом! Это катастрофа!
В голову Фандорину одновременно пришли две совершенно несвязанные мысли (была у его мозга такая странная особенность). Во-первых, он вдруг понял, почему «Вишневый сад» комедия. Это пьеса, написанная чахоточным больным, который предчувствует, что его грустная жизнь закончится фарсом. Скоро он умрет на чужбине, и его привезут назад в вагоне-холодильнике с надписью «устрицы». Типично чеховский прием комедийного снижения трагической ситуации.
А во-вторых, в заполошном бреде градоначальника забрезжил смысл.
– Одиссей – это террорист? – остановил Фандорин бестолковое многословие его превосходительства.
– Очень опасный! Четырнадцать лет в розыске! Невероятной изворотливости! Отсюда и кличка!
– Афина – это ваш агент-провокатор?
– Что за терминология! Достойнейшая дама, которая сотрудничает с нами из патриотизма. Она член большевистской партии. Когда Одиссей явился к ней, назвал пароль и объяснил, что хочет умертвить венценосца… – Генерал захлебнулся от переполнявших его чувств. – …Афина, разумеется, сообщила в Охранное.
– Почему вы немедленно его не арестовали? Правильно ли я понял, что вы сами снабдили его с-снайперской винтовкой?
Ломбадзе вытер платком багровый лоб.
– Одиссей поручил Афине добыть для него оружие и обеспечить проход в Особую зону, – промямлил он. – Я подумал, что будет эффектней, если мы возьмем злодея на месте предполагаемого цареубийства с оружием в руках. Тогда он не отделается каторгой, а пойдет на виселицу…
«Ну а ты получишь награду за спасение государя», мысленно завершил Фандорин несложную логическую цепочку.
– Надеюсь, винтовка неисправна?
Градоначальник запыхтел.
– Одиссей чрезвычайно въедливый тип. Никому не доверяет. Если бы он обнаружил, что сточен боек или, допустим…
– Ясно. Прицел, очевидно, тоже в идеальном состоянии? П-превосходно. И ваша дура Афина провела Одиссея прямиком на территорию царского имения?
– Нет-нет!
