двух маленьких фигурках, преграждавших ему дорогу. Одна была детской, другая – женской. Или бабской? Нет, решил Джоу, все-таки женской. Лица женщины было не разобрать. Вроде, миленькое.
Пацан был тот, фабричный.
– Селедка? – буркнул он. – Ты, что ли?
– А то!
– Какого дьявола вы тут бродите, мэм? – спросил Джоу женщину. – Красивым дамам сейчас лучше сидеть за крепкой дверью, под охраной мужчины с ружьем.
– Спасибо, у меня есть защитник, – парировала та и протянула узкую ладошку. – Кэт.
– Джоу.
Стоило отнять руку от раны, как пропитавшийся кровью котелок шлепнулся на землю. Головокружение сразу усилилось.
– Эй, да ты ранен, дружок! Ну-ка, обопрись, – скомандовала Кэт и подставила Ируду плечо. – Давай-давай, живо.
Мальчишка подскочил с другой стороны, начал пихать в ладонь Джоу носовой платок. Тот поймал его за шею и сообщил:
– Учти, селедка, за Бирманца уши оборву!
Мальчик покорно кивнул.
– Ну, тронулись, – твердо сказала Кэт.
Они сделали первый шаг. Ируд поймал языком кончик уса, втянул в рот и начал посасывать. Это придавало ему уверенности и сил. Почему-то рядом с этой маленькой женщиной Кэт, вовсе не похожей на его Козушку, Ируду очень хотелось быть уверенным и сильным. У уса был кисловатый привкус железа.
На севере, над Пуэбло-Сиамом, вспухли разноцветные зонты фейерверков. Звук дошел с запозданием, но хлестнул мощно. Так, что отдалось в ране.
Бум!
Потом снова и снова.
Бум! Бум…
Одиночество кальмара
Сказать по правде, Фласк был плохим поэтом, и небывалый ажиотаж, поднятый некоторыми исследователями вокруг «Одиночества кальмара», едва ли можно считать оправданным. То же самое можно сказать и о его художественных способностях – как иллюстратор[2] Фласк был чудовищен.
Устоявшееся мнение, что «Одиночество кальмара» является политической сатирой, также следует признать ошибочным.
Известно всем, что в Океане
Живут чудовищные твари
И все, почти без исключенья,
Способны вызвать отвращенье.
Однако уделим внимание
Тому нелепому созданию,
Что, будучи моим кошмаром,
Зовется у людей кальмаром.
Кальмар резиновотелесен,
В беседе мало интересен,
Но в то же время он болтлив
И вызывающе вежлив.
В пучине вод запрятав тело,
Не любит он сидеть без дела:
Он ловит сельдь, лишь заскучает,
И поит эту рыбу чаем.
К его убежищу в пучине
Не просто будет нам добраться,
Но
В данном издании мы постарались собрать все уцелевшие образцы так называемых «авторских иллюстраций». Склонный к мистификациям и самолюбованию Фласк выпустил не менее дюжины вариантов своей «поэмы», различающихся по оформлению, – очевидно надеясь, что в дальнейшем это привлечет внимание коллекционеров.
