не только то, что юноша прежде видел во сне, но также упоминались гигантские твари «высотой в милю», которые бродили или неуклюже двигались вокруг. Он никогда полностью не описывал эти объекты, но случайные безумные слова, повторенные доктором Тоби, убедили профессора, что они идентичны безымянным монстрам, которых юноша изобразил в своей сновидческой скульптуре. Упоминание этого объекта, добавил доктор, было у молодого человека неизменной прелюдией к летаргии. Достаточно странно, что его температура была нормальна; но состояние в целом походило скорее на настоящую лихорадку, а не на психическое расстройство.
2-го апреля примерно в 3 часа дня все признаки болезни Уилкокса внезапно исчезли. Он вертикально сел в кровати, удивлённый, что оказался дома, и полностью неосведомлённый о том, что случилось во сне или наяву, начиная с ночи 22-го марта. Его врач объявил о выздоровлении, и юноша через три дня вернулся к себе домой; но помочь профессору Энджеллу он был не в состоянии. С выздоровлением все следы странных сновидений исчезли, и спустя неделю после бессмысленных и заурядных видений мой дядя больше не вёл записей ночных образов.
Здесь первая часть рукописи заканчивалась, но она дала мне много материала для размышлений. В записках содержались описания снов различных людей, относящихся к тому самому периоду, когда происходили странные визиты молодого Уилкокса. Мой дядя, кажется, опросил почти всех своих друзей, к которым мог обратиться, прося рассказать их о своих снах, и фиксируя даты любых значимых за последнее время видений. Он получил так много откликов, что справиться с ними без секретаря было невозможно. Эта оригинальная корреспонденция не сохранилась, но его заметки составляли полный и действительно важный отчёт. Средние люди в обществе и бизнесе давали почти полностью отрицательный результат, хотя и были среди них некоторые несформированные ночные видения в период между 23 марта и 2 апреля – во время бреда молодого Уилкокса. Четыре случая давали неясные описания странных пейзажей, а в одном случае было упомянуто нечто вызывающее страх.
Ответы художников и поэтов были самыми интересными, и я подозреваю, что если бы сопоставили эти рассказы, то возникла бы паника. Но это были не оригинальные записи, и я подозревал, что им задавали наводящие вопросы – или же записи были отредактированы. Именно поэтому я продолжал думать, что Уилкокс оказал на старика-учёного внушающее воздействие. Ответы эстетов содержали тревожные рассказы. Большая часть их с 28 февраля до 2 апреля видела во сне очень причудливые вещи, интенсивность сновидений была несоизмеримо сильнее в период бреда скульптора. Больше четверти из них сообщали о сценах и полузвуках, подобных тем, что описывал Уилкокс; а некоторые из видевших сны боялись гигантской безымянной твари, которая в конце стала видимой. Один случай был весьма печальным. Широко известный архитектор, проявлявший большой интерес к теософии и оккультизму, в день начала болезни
