Гвен.
– Это просто запрограммированная речь, – сказал Дерк и, пожав плечами, начал есть. Гвен последовала его примеру. Они сидели в центре огромного ресторана, рассчитанного на сотни посетителей, но, кроме них, там никого не было, если не считать робота и Голоса. Несмотря на отсутствие посетителей, в зале царил безупречный порядок. Сервированные серебряными приборами столы, покрытые темно-красными скатертями, ждали гостей, которые не появлялись вот уже десять лет, но терпение Голоса и самого города было беспредельно.
Потом они пили кофе со сливками и специями, как в добрые старые времена на Авалоне, и Дерк чувствовал себя приятно расслабленным и довольным, может быть, впервые за все время пребывания на Уорлорне. Прекрасной работы серебряно-жадеитовый браслет красиво отсвечивал в приглушенном свете ресторана и уже не таил в себе никакой угрозы. И браслет, и Джаан Викари утратили свое значение теперь, когда он снова был рядом с ней. Гвен сидела напротив и потягивала кофе из белой фарфоровой чашки, мечтательно улыбаясь отсутствующей улыбкой. Она казалась близкой, совсем как Джинни, властительница говорящего камня, которую он когда-то знал и любил.
– Прекрасно, – удовлетворенно кивнул Дерк.
Гвен кивнула в ответ.
– Прекрасно, – согласилась она с улыбкой.
И душа Дерка рванулась навстречу ей, его Гвиневере с огромными зелеными глазами и длинными черными волосами, которой он тоже был дорог когда-то.
Он наклонился, разглядывая следы кофейной гущи, но не увидел никаких предзнаменований. Он должен поговорить с ней.
– Как замечательно мы провели этот вечер, – сказал он. – Почти как на Авалоне.
После того как она пробормотала что-то в знак согласия, Дерк продолжал:
– Может быть, что-то еще осталось, Гвен?
Она пристально посмотрела на него и отхлебнула глоток кофе.
– Неправильный вопрос, Дерк, ты сам знаешь. Всегда что-то остается. Если с самого начала что-то было. Иначе нет смысла и говорить. А если было что-то настоящее, то обязательно что-то остается, ломоть любви, стакан ненависти, отчаяния, негодования, физическое влечение – что угодно. Но что-то остается.
– Не знаю, – вздохнул Дерк, задумчиво глядя вниз. – Мне кажется, ты была единственным настоящим в моей жизни.
– Печально, – прошептала Гвен.
– Да, – отозвался он. – Согласен.
Подняв голову, он посмотрел ей в глаза.
– У меня есть все, о чем ты говорила, Гвен: любовь, ненависть, негодование… И физическое влечение, – со смехом добавил он.
Она лишь слегка улыбнулась в ответ и повторила:
– Печально.
Ему этого было недостаточно.
– А у тебя, Гвен, осталось хоть что-нибудь?
– Да, не могу отрицать. Осталось, и оно растет.
– Любовь?
– Ты
