Господь, потравили в нагорных лугахЗолотыми рамонами нас.
Божедревка горит на пустых берегах —
Претяжел ея белый окрас.
Как терничная соль до небес возлетит
Да отбелит червонны столпы,
Иисусовых чадушек смерть освятит,
Изберет из всетлумной толпы.
Лишь тогда кровозвездие Божьих цветов
И узрит, кто юдолен и свят,
И взнесутся юродные с черных крестов,
И в полынной купели сгорят.
«Мы Христу исплетали венки…»
Мы Христу исплетали венки,
Рдяных траурных лент не жалели,
Завились и в муар сорняки,
Чтоб с всенощными звездами тлели.
Ах, не сталось инаких цветов,
Убиенные розы ли имут,
Как от вретищей нет лоскутов,
Те веночки лишь книжники взнимут.
Цветность их Божий пурпур собьет,
Всяку хватит Господней любови,
А полынь белых роз не превьет —
Мы превили их струями крови.
«И последний денечек гулять не пришлось…»
И последний денечек гулять не пришлось,
Упоили нас горьким вином,
Во юдоли земной ничего не сбылось,
Хоть печальным забудемся сном.
А умеют ли мертвых любить на земле,
Вопроси мировые углы,
И хоругви теперь, и крестовья в золе,
И отступники правят балы.
Только всуе венцы примеряют оне,
Во зерцалах горят золотых,
Нет осадка в подвальном соцветшем вине,
Нет горения в ликах пустых.
«Лазарь шлях указует к огню…»
Лазарь шлях указует к огню,
Скорбь зальем не слезами, так водкой
И на смертную выйдем стерню
Величавою царской походкой.
Нам в четверг суждено умереть,
Потому не страшись воскресений.
Белый снег и во гробе гореть
Будет светом чудесных спасений.
Всё боялись наперсники лжи
Чайльд Гарольда узнать в гордой стати,
Ненавидели всё, так скажи,
Чтоб шелками стелили полати.
Лишь однажды поддавшись слезам
Фарисейским, пустым уговорам,
Мы погибли, как чернь к образам,
Соль прижглась ко святым нашим взорам.
Мы погибли и в твердь фиолет
Не вольем, крут гостинец окольный,
Но для Господа правого нет
Мертвых, свет и заблещет – престольный.
Всяк воскреснет, кто смерть попирал
Новой смертью, мы ж в гниль окунулись
Здесь еще, слыша адский хорал,
И смотри, до Суда не проснулись.
В ямах нас багрецом обведут,
Но не выжгут вовек Божьей славы,
Эти черные взоры пойдут
К звезд алмазам – для мертвой оправы.
«И червонней среда, нежли прочие дни…»
И червонней среда, нежли прочие дни,
По средам лишь птенцов ангелочки жалеют,
Вдоль убойных колод извилися огни,
Ах, на них ли, Господь,
