Прямо как та барышня из «Терпения», которая только и бредит любовью.
– Откуда барышня?
– Из «Терпения», пьеса Гилберта и Сулливана. Ты что, не видел?
– Да нет, конечно, видел. Теперь вспомнил. Однажды тетушка Агата вынудила меня сводить на этот спектакль ее сына Тоса. Весьма недурно, хотя, по-моему, немного заумно. А теперь переходим к сэру Уоткину Бассету, отцу Мадлен.
– Она мне о нем говорила.
– Ну еще бы.
– Что он за тип?
– Настоящее чудовище. Не в обиду ему будь сказано, но, на мой взгляд, сэр Уоткин Бассет такой же монстр, как твой папаша, даже еще похлеще.
– Значит, по-твоему, мой папаша монстр?
– Но это между нами.
– А он считает, что ты ненормальный.
– Ну и на здоровье!
– И нельзя сказать, что он так уж сильно ошибается. Но во всяком случае, отец не так плох, если его гладить по шерстке.
– Вполне допускаю, но если ты воображаешь, что у меня только и дел, что гладить твоего папочку по шерстке или против оной, то ты глубоко заблуждаешься… Кстати, вспомнил – что касается Тотли-Тауэрса, то там есть одно подкупающее обстоятельство. В соседней деревне живет преподобный Г. П. Пинкер по прозвищу Растяпа, викарий, исправляющий должность священника. Тебе он понравится. Когда-то он играл в футбол за сборную Англии. А Спода остерегайся. Верзила под три метра ростом, а взглядом с шестидесяти шагов открывает устричную раковину. Если тебе приходилось видеть горилл, то можешь составить представление о Споде.
– Миленькие же у тебя друзья!
– Они мне не друзья. Хотя я люблю Стиффи и всегда готов заключить ее в объятия при условии, что она не начнет дурить. Дело в том, что она вечно выкидывает какие-то фортели. Ну вот, кажется, на этом список заканчивается. Ах нет, забыл про Гасси.
– Кто это?
– Мой приятель, сто лет знакомы. Он обручен с Мадлен Бассет. Его зовут Гасси Финк-Ноттл.
Эмералд радостно пискнула:
– У него еще очки в роговой оправе?
– Да.
– И он держит тритонов?
– В изобилии. Как, неужели вы знакомы?
– Встречались. На вечеринке в одной компании.
– Я думал, он не ходит на вечеринки.
– А тут взял и пришел, и мы весь вечер проговорили. Симпатичный, похож на овечку.
– Ты хочешь сказать – на палтуса?
– Ничего подобного.
– Но он же вылитый палтус.
– Да нет, он совсем не похож на палтуса.
– Ну хорошо, будь по-твоему, – примирительно сказал я, ибо любая попытка урезонить девицу, которая провела с Гасси весь вечер и не убедилась, что он похож на мороженого палтуса, обречена на провал. – Ну вот, теперь ты знаешь, что тебя ждет в Тотли-Тауэрсе. Меня-то туда калачом не заманишь, дудки, да никто и не станет заманивать, но ты там неплохо проведешь время, – сказал я, так
