воображении это понятие абсолютно, ни одной деталью не монтируется с моей жизнью… Я живу в Иудейской пустыне с ее изматывающими слух хриплыми ветрами, в одной из самых напряженных и тревожных стран, вблизи от Иерусалима – города, тысячелетиями пронизанного высоким и страстным неуютом.
Может быть, поэтому ты всегда стремишься выскользнуть из привычной жизни, уехать?.. Кстати, вот ты много ездишь по разным странам. Выступаешь перед соотечественниками. Как, на твой взгляд, меняется поведение бывшего советского человека в новой ситуации, новой стране?
Это зависит от страны, куда человек приехал жить, от того – как он воспринимает ее коренных обитателей и себя – в новом качестве. От того, насколько он знаком с историей этой, новой для него страны, а в случае с евреями, вечными странниками, – насколько он знаком с историей своего народа в этой стране.
Бывает, он становится невероятным, сверхъестественным патриотом "новой родины". (В данном случае я имею в виду не Израиль. В Израиле, все-таки, имеет место некая романтика слияния со своими национальными корнями). Впрочем, и в Америке есть романтика той гигантской доли участия евреев в строительстве да и, прямо скажем, в открытии этой страны. Так что, евреи – "новые американцы" при всем пиетете к современной Америке, все-таки чувствуют себя имеющими право на все те гигантские возможности, которые предоставляет Америка новому люду. Евреи, уехавшие в Германию, совсем по другому выстраивают свои отношения с этой страной. У них другие права и обязанности. И этот постоянный контроль, который проводится в своих взаимоотношениях, постоянная проверка всех доводов "за" и "против", в отношении к немцам… Все-таки, это – дополнительная эмигрантская драма, что бы каждый из них не говорил.
А приходится тебе в поездках встречаться не с «бывшим нашим народом», а с местным населением? Причем, не со славистами, пригласившими тебя выступить в университете, а с людьми на улицах, в автобусах, в поездах…
Ну, для полноценного разговора нужно знание языка страны, чем похвастаться не могу. Но знаешь… часто меня спасает такая особенная писательская профессиональная «догадливость» на реплики, когда я могу угадать целую фразу по одному-двум известным мне словам. Помню, как-то я ехала в поезде по Испании. На какой-то маленькой станции в купе вошла пара очень пожилых крестьян. У них были классические обветренные и загорелые, изборожденные морщинами лица, большие изработанные руки, большие серебряные кресты на груди. Они обратились ко мне по-испански, очень удивились, что по-человечески я не говорю. Хотя, немножко я понимала. Они спросили меня откуда я. И когда я ответила – Израиль, они задумались. Старик спросил: «Где это?»
Я взяла салфетку, ручку и стала рисовать карту: вот это Испания, это Франция', это Италия… А вот тут – Израиль. Они смотрели на меня с опасливым и вежливым недоверием. Кивали.
– Так, где это? – шепотом спросила старуха старика. И он таким же шепотом ответил:
– В
