с повязками на рукавах следил за порядком крепко: впускали один на один- один выходит, один заходит.
Виктор Иванович и студент некоторое время подождали, потом Ломоносов тронул товарища за рукав и они пошли прочь. Через два квартала начинался небольшой скверик. Хирург выбрал скамейку посуше, сел и показал на виднеющийся в конце аллеи гастроном.
–Сбегай, возьми там бычков каких-нибудь в томате и спизди стакан, – коротко приказал он.
–А зачем, Виктор Иванович? У вас что, выпить есть?
–Гляди сюда, – Ломоносов приоткрыл портфель и, оглянувшись, показал Булгакову два горлышка коньячных бутылок, завёрнутых в белую бумагу. – От мужа Маринки презент нам с тобой. Понял? Дуй.
Вскоре Антон вернулся. На закуску он принёс полкило вафель, мочёные яблоки и два шоколадных батончика.
–А что, посущественней ничего, что ли, не было? Сырок там какой-нибудь или хотя бы тушёнка? Что ты такую херню принёс? – спросил хирург.– С такой закусью и такой коньяк?
–Не было, Виктор Иванович. Я хотел сыру взять, но там как раз завоз масла сливочного и творог выбрасывают, бабок у прилавка полно, не подойдёшь. А с тушёнкой в стране напряжёнка…
Гранёный стакан, который затем Булгаков вынул из-за пазухи, он незаметно стащил в буфете. Дождь перестал, но всё равно было сыро и противно. Сели на лавочку. Ломоносов пристроил портфель боком у себя на коленях, приоткрыл, разложил закуску. Ловко откупорив одну из бутылок, он налил полстакана и заткнул горлышко. С бутылками Виктор Иванович обращался умело.
–Одним глотком, быстро, – скомандовал он.
Едва Булгаков перелил обжигающую жидкость себе в рот, старший забрал у него стакан, налил себе и глотнул залпом. Пока Антон с выступившими на глаза слезами ковырялся в портфеле и жадно сосал мочёное яблоко, капая себе на брюки, Ломоносов молодецки нюхнул рукав и медленно полез во внутренний карман, вынул измятую пачку болгарских сигарет «Стюардесса», выщелкнул сигарету, закурил, удовлетворёно пыхнул. Потом засунул пачку обратно, нашел руку Антона, вложил ему в ладонь что-то и сжал. Булгаков моментально покраснел и начал всовывать сложенную бумажку обратно.
–Ты что- дурак? – строго спросил Виктор Иванович, сверкнув очками. – Дурак?
–Нет, не дурак. Но…
–Твоя доля. Ну, хули вскакиваешь? Спрячь и не елозь.
–Нет! Виктор Иванович, я не могу. Нетрудовые доходы! Заберите…
–Сейчас! Комсомолец, блять. Спрячь, я сказал! – прикрикнул старший. – Сказано- твоё, значит, твоё. Самый что ни на есть трудовой доход, только без налога государству. Экий ты мудак, Булгаков. Всю жизнь на зарплату жить собираешься?
Антон угрюмо отвернулся и брезгливо спрятал бумажку, не глядя на неё и не разворачивая. Ломоносов повеселел.
–Так-то лучше. Ну, проскочила первая? Эта самая трудная, дальше лучше пойдёт. На-ка ещё
