И когда я решила завести ребенка, обнаружила, что у меня есть изъян в гене MEN1, который увеличивает риск рака щитовидной железы, паращитовидной железы, гипофиза, надпочечников, кишечника и желудка.
– О, боги, – говорит Ариэль. – Генетик, исцелися сам.
– Я так и сделала, с помощью университета. Но пришлось заплатить: десять лет службы в качестве гази. К тому времени, когда я отслужу свой срок, Мелисса сама будет в коллоквиуме. А хочешь знать про самый интересный поворот в этой истории?
– Не бывает хороших историй без интересных поворотов, – соглашается Ариэль.
– Узнав об ошибке в гене MEN1, я первым делом отправилась к семье. Они в «Горниле» постоянно находились под воздействием радиации и разработали много методов для восстановления генетических повреждений. Но внезапно выяснилось, что Дакота Каур недостаточно Маккензи, чтобы ее лечить. Слишком карие глаза, слишком смуглая кожа. Вот почему, когда ты, твой брат или любой другой гребаный Корта насмехается над моей лояльностью, мне хочется засунуть вам дрын в задницу так, чтобы он вышел из горла.
– Прости, – говорит Ариэль. Снова попала, опять пустила кровь. Со временем она разыщет все уязвимые места этой гази. – Сколько еще до сетевого пузыря Рождественского?
– Около семи минут.
– Мне нужны университетские привилегии и зашифрованный личный сервер.
– Я не твой личный ассистент, – огрызается Дакота Каур Маккензи.
Ариэль продолжает, словно гази ничего не сказала.
– И правовая библиотека. У вас же есть юридический факультет? Мне надо как можно скорее встретиться с Абеной Маану Асамоа. Лицом к лицу. В безопасном месте. Забронируй ей билеты и найди достойное жилье. Заложники вроде меня могут ютиться где угодно, но для команды юристов у меня есть определенные стандарты.
– Для этого придется запросить разрешение… – начинает Дакота Каур, но идеи в голове Ариэль вспыхивают и искрятся, словно пыль в зловонной атмосфере ровера. Адвокатесса давным-давно познала эту радость: в момент открытия новых возможностей вокруг загораются яркие звезды, она тянется к ним, и от движения рук те образуют доселе неведомые, блистательные созвездия. У нее появился план.
– Я тебе все объясню как маленькому ребенку, простыми и ясными словами, никакой специальной терминологии, чтобы ты поняла, что я пытаюсь сделать, – и, поскольку ты поймешь, окажешь мне всяческую помощь.
Я пытаюсь сделать так, чтобы Лукасинью Корта – сын Лукаса, мой племянник – остался жив и невредим. Ему девятнадцать, и по закону он свободный человек с той поры, как в двенадцатилетнем возрасте заключил с Лукасом договор о родительской опеке и агентский договор. Уж я-то знаю, что в них было, я их составила. Однако он получил серьезные неврологические повреждения из-за кислородного голодания, а это значит, что он не способен действовать в защиту собственных интересов, поэтому кто-то должен взять на себя договорные обязательства заботиться о нем. Его мать, Аманда Сунь, и Лукас
расторгли
