разговоры. Спасибо, что сделал когда-то из яркой дурноголовой девчонки изящную умную женщину. Я не могу тебя ненавидеть за то, что ты погиб. Я знаю, что была твоей единственной, как бы ни размахивало то бабьё незнакомыми мне девочкой и мальчиком. Которые хоть и были похожи на тебя, но копии есть копии. Отцовский инстинкт – блеф. Его эксплуатация – рискованный блеф. Шантаж – заведомый проигрыш. Люди просто делятся на единственных и неединственных.
– Татьяна Георгиевна! – окликнула вышедшую из лифта Мальцеву консьержка. – Татьяна Георгиевна, тут вам вчера вечером цветы принесли. Я, извините, даже не заметила, когда вы домой пришли.
Не ругать же старушку за то, что она дрыхнет по ночам. Это тебе не дормен с Манхэттена, что вечно на посту в красивой униформе. На работу с цветами переться? Нелепо. Вернуться? Плохая примета. Глупости всё, эти приметы! Зеркал, что ли, в квартире мало? Зеркал по самое не балуй.
– Вот, забирайте! Красота-то какая. Ещё и деньжищ, поди, стоит. Белые розы зимой… Кто-то вас очень любит, Татьяна Георгиевна.
– Кто-то за мной ухаживает. Мужчина мало чем отличается от животного. Способы разные, а физиология брачных игрищ такая же.
– А и давно пора вам замуж! Красивая, молодая, небедная…
Ох уж эти консьержки. Мало чем от старушек подъездных обыкновенных отличаются.
– Брачные игры к серьёзным намерениям не имеют никакого отношения, моя дорогая…
Чёрт, как её зовут? Авдотья Филипповна? Анастасия Егоровна? Дома надо чаще бывать, Татьяна Георгиевна!
– Спасибо, что напоили мои цветы.
– Да ну что вы, Татьяна Георгиевна, такая красота! Я уже сменщице записку написала, что если вы не придёте, чтобы она им воду сменила.
Действительно, двадцать одна белая роза. С ума сойти! От кого же? Интерн? Да ну, откуда у него деньги! Наверняка все свои текущие сбережения на кабаки с ней грохнул. Семён Ильич? Да тот цветы дарит только на день рождения, на восьмое марта, на… четыре раза в год, короче. Волков? Скорее всего. Может, записка какая есть?
– Открытки или карточки не было? – спросила Татьяна Георгиевна, принимая у старушенции громадный пахучий букет.
– Не было.
– А кто принёс?
– Да мальчонка какой-то хлипкий.
– Ясно. Спасибо вам ещё раз.
«Хлипкий мальчонка» – значит, просто курьер службы доставки. Интерна хлипким не назовёшь, а Панин и Волков давно уже из «мальчонок» вылупились.
Развернуть, подрезать, поставить в вазу, в чуть подсахаренную воду, кинуть таблетку аскорбинки… Ну вот, пусть стоят тут в тишине. И одиночестве. Пока-пока, белые розы. Не знаю, когда вернусь.
– Танька, я сбилась со счёта! Это под каким номером меховая курточка?
– Это, Маргоша, курточка без номера. Я их не нумерую. Так люблю, без номеров. Что мы, на
