через монитор.
– Д-да.
Кругляш дверной ручки прокрутился вправо-влево. В алюминии отражалась деформированная комната и окаменевший подросток.
– Что мне делать? – отчаянно спросил Чижик.
– Я уже сказал…
– Пожалуйста!
Экзорцист помедлил.
– Хорошо. У вас есть радиоприемник?
8
Запах квартиры был до дрожи родным. Антон прежде не замечал этого едва уловимого аромата. Хотелось зажмуриться и вкушать его, пропитаться, чтобы принести капельку дома на дачу.
Кухню заливал тусклый солнечный свет.
Марина сидела напротив. Серьезная, бледная, укутанная в шаль. Их разделял не стол, не чашки с источающим пар чаем, не финики на блюдце. Расстояние между ними было чудовищным: ущелье, пронизанное ветрами ссор и сколков.
– Умер? – повторил Антон.
– Да, упал прямо в детской. Позавчера. Аня вызвала скорую. В больнице его не стало. Врачи сказали: инфаркт.
Антон смутно помнил плечистого золотоволосого мальчишку с четырнадцатого этажа.
– Ох, блин. – Он помассировал переносицу. – А ты где была?
– Ездила по делам.
– Что отхватила?
– Трехъярусный резной буфет. Немецкий… – Марина осеклась, сообразив, что он подтрунивает. – Я же не знала. Как я могла знать, что к нам заявится мальчик и что он умрет чуть ли не у Аньки на глазах?
– Бред какой-то. – Антон подвигал блюдце. – В семнадцать лет – инфаркт? Разве бывает такое?
– Экология, – неопределенно повела плечами Марина. Этим волшебным словом объяснялось что угодно. – Мама Матвея на таблетках, на успокоительных еле держится. Такое горе, представь.
«Не буду я представлять, дудки».
В душе Антона бурлил ужасающий коктейль. Нежность и раздражение. Ласковая флейта и барабанный бой. Тяжело объяснить, еще тяжелее сосуществовать с этим хаосом.
– Как она отреагировала? – Антон показал глазами в коридор.
– Как-как? Плохо. Плачет, бедная.
– Тут ничего не поделаешь. Нужно пережить.
– Это еще не все.
Антон вздохнул.
– Смерть мальчишки – еще не все?
– Нет. Аню как подменили. И это не связано с Матвеем. – Марина понизила голос. – Неделю назад Анька ко мне пришла, вся дрожит. Говорит, вызывала с ребятами Пиковую Даму.
– Кого?
Марина состроила фирменную гримасу: «Забудь, ерунда». Такой гримасой заканчивались все их пробы найти общий язык.
– Ну ты что, не знаешь? Пиковая Дама, типа Бабы-яги. В зеркало надо ее позвать. Десять раз или тринадцать, не помню.
– И что? Марин, я зачем с работы сорвался? Чтобы про игры Анины слушать?
– Не в играх соль. Она бояться начала. Всерьез, ну, как в детстве. Помнишь?
– Худое привидение? – печально
