на работу Данилов имел пятиминутную беседу с начальником медицинской части госпиталя полковником Саватеевым. Беседа была обычной, можно сказать – канонической. «Расскажите вкратце о себе… Мы – Федеральный клинический госпиталь, а не какая-нибудь там девятьсот тринадцатая замкадовская больничка… Желаю успеха!»
– Никаких «поворотов кругом», «упал-отжался», «есть» и «так точно»? – прищурилась Елена, намекая на кое-какие недавние опасения Данилова.
– Ехидна ты, – укорил Данилов, – теперь каждый день вспоминать будешь?
– Нет, только по нечетным! – пообещала Елена. – Но если серьезно, то я очень рада тому, что тебе нравится в госпитале. Руки-то как, еще не забыли, как трубку вставлять и как «подключичку» ставить?
– Это ж как на велосипеде кататься – приобретенный навык сохраняется на всю жизнь.
– А вот я, после того как ушла с «линии», все забыла, – призналась Елена.
– Это только так кажется, – заверил Данилов, – вот попробуй кого-нибудь заинтубировать и сама удивишься, откуда что взялось.
– Кого же мне интубировать, если я на вызовы не езжу?
– Кого-нибудь из подчиненных, – серьезно ответил Данилов. – Кто провинился. Если слабо так провинился – то только интубация, если сильно – то еще и «подключичку» поставить, а тем, кто проштрафился по самое не могу, можно и трахеостомию провести.
– Интересное предложение, – одобрила Елена. – Надо бы обсудить его на Центре. Определенно послужит к укреплению дисциплины.
– А заодно и тренировка навыков – двойная польза! Только предлагай не на Центре, а сразу в департаменте, тогда тебя точно главным врачом назначат!
– Ох, и натворю тогда я дел! – мечтательно зажмурилась Елена.
– Кто бы сомневался, – сказал Данилов. – И сотрудники десять раз подумают, прежде чем нарушать. Пункционная игла в дрожащих от гнева руках начальства – это страшно! Никакого сравнения со строгачом с занесением!
Они немного посмеялись, а потом Елена спросила:
– А что не нравится в госпитале? Не может же все нравиться?
Данилов призадумался, пытаясь систематизировать несколько разрозненные впечатления. Что не нравится? Ремонт? Ну, ремонт дело преходящее – был, и нет его…
Героиня фильма тем временем успела уехать из Нью-Йорка в глухую американскую провинцию, не иначе как на родину, и сейчас изливала душу цветущей девице породы «кровь с молоком», не то младшей сестре, не то школьной подруге. Девица лучилась счастьем, имела несколько килограммов лишнего веса и время от времени ласково трепала по головенкам подбегавших к ней ребятишек, то есть олицетворяла собой простое человеческое счастье, исконно-посконное, без всяких там городских и карьерных заморочек.
– Как ты можешь смотреть эту нудятину? – вслух удивился Данилов. – Ведь все и так ясно! Где-то с полчаса она будет пытаться привыкнуть к сельской жизни, но так и не сможет этого сделать и рванет обратно
