мена, но матушка мне о них рассказывала… со слов своей матушки. Сваи теперь не имели никакого значения, да и со временем фактически вросли в землю, но небольшие зазоры, к радости окрестной ребятни, остались и позволяли превратить банальные «прятки» в увлекательную игру, где орки охотились на гоблинов, те – на эльфов, а последние в свою очередь – на людей. Засады, нападения, внезапный обстрел бузиной из трубочек репейника, имитирующих шарометы… визг, крики, иногда драки. А что с детей из не очень богатого, мягко говоря, района возьмешь? В свое время и я отдал должное подобным забавам. Чаще всего меня, правда, назначали гоблином. На орка я по габаритам не тянул, для эльфа – рылом не вышел… Так прямо мне мой давний друг Торик и заявил как-то. Мы чуть не поссорились. Он еще тогда удивился и сказал: «А для чего тогда нужны друзья, если не говорить правду, как есть?» Он был прав, и вроде как на друзей не обижаются, а я все равно обиделся и три недели принципиально не играл, пока однажды мамин клиент, гоблин Футаки, не доказал мне на примерах, что его раса совсем не тупые, косоглазые, зеленокожие и мелкие ублюдки, а очень даже разумные существа. Ничуть не хуже людей или тех же эльфов, мнящих себя пупами земли. У каждой расы, говорит, есть свои достоинства и недостатки. Глупый или недобрый замечает только плохое и громко кричит об этом. Не надо, говорил Футаки, принимать слова таких людей на веру. Лучше составить свое мнение. Футаки показался мне добрым и мудрым чело… гоблином, поэтому я очень быстро перестал предвзято относиться не только к иным расам, но и к людям, взяв за правило сначала разобраться и только потом принимать решение. Тем не менее по правилам игры люди в коалиции с орками воевали против эльфов и гоблинов, а давно потухшая старая вражда, впрочем, иногда вспыхивавшая с новой силой, определяла, словно маски классического театра, кто как должен действовать и, разумеется, кому положено оказаться победителем.
Протиснуться в пространство между крыльцом и землей было бы проблематично для людей покрупнее меня габаритами, но не с моим скелетообразным телосложением. Фыркать не надо – хорошее питание, поменьше работы, и я точно стану красавцем писаным. Может быть. Не пробовал. В смысле красавцем быть не пробовал. Так-то я росточка почти среднего, лицо обычное – неприметное, волосы, как и у большинства населения, русые, глаза… Глаза, согласен, немного подкачали. То ли серые, то ли карие, то ли зеленые – никто толком понять не может, а я и не пытаюсь.
Мне без разницы, каким цветом отсвечивать, на мир глядя, а уж тем более красиво это или нет, нравится девушкам или, наоборот, не очень. Да и какие девушки, когда надо учиться и работать? Вставать с зарей, ложиться, когда уже мордой в книгу, словно пьяница в салат, и работать, работать, работать. А также учиться, учиться и учиться. Мать у меня, Гаррада, прачка и уборщица. Имеет круг постоянных клиентов, которые ее ценят за старательность, скорость и качество работы. Я и моя младшая сестренка Мелькира, соответственно, не сидим сложа руки, поглядывая, как мать из сил выбивается, чтобы нас накормить, одеть и выучить. Так что в деле стирки и уборки я стал неплохим профессионалом. Хотите, за полчаса в зале, набитом мебелью, порядок наведу до блеска? Скажете, только руками это сделать невозможно? И будете правы – без пары амулетов моей конструкции действительно не получится. Клиенты нас ценили и заказами не обделяли. Приходилось даже отказываться от некоторых, поскольку силы наши не бесконечны, хоть и не помешала бы лишняя медяшка в скудный семейный бюджет.
Работа, конечно, неквалифицированная, но профессии мать не имела, поскольку, пока был жив отец, работать нужды не было. Однако десять лет назад, сестренке тогда было всего два года, а мне – десять, в лаборатории отца произошел большой «Бум!». Развалины выгорели дотла, а мать оказалась одна с двумя малявками и совсем без средств. Все имущество отец заложил, чтобы накупить материалов для своих разработок. Он тогда обещал матери, что если у него получится – а у него непременно выйдет нечто, способное перевернуть мир магического конструирования, – то мы вернем свое положение в обществе и славу нашей семьи.
После смерти отца мы вынуждены были переехать в район попроще и в поте лица зарабатывать хлеб свой насущный. Мать и раньше не отличалась железным здоровьем, а теперь и вовсе расхворалась. Есть у меня подозрение, что ушла бы она вслед за отцом, уж очень она его любила, но меня и сеструху надо было растить, платить за школу, а потом за училище. Хоть я и поступил на учебу за счет фонда бургомистра, все равно деньги требовались на учебники и пособия, ингредиенты для лабораторных и курсовых артефактов, на мантию и библиотеку… да много еще на что. Короче, забот выше крыши. Несмотря ни на что, мама находила минутку приласкать нас, погладить, утешить, выслушать детские горести и обиды, дать совет. Спасибо ей огромное за все, за все.
– Гаррад! С-с-с-сыво-о-о-олочь!! Выходи! Я знаю, что ты здесь! Выходи, а то хуже будет!
Ну что я говорил? Тадир в компании своих неизменных дружков – Пекса и Стака – нарисовался на площади, как по заказу. Точно и в срок. Букашка как раз с победным видом осматривала окрестности с вершины соломинки, и патруль не опоздал. Эвон топают уже на подходе. Ну-с, господа студенты, приступим.
Я
