его лицо, которое было все испещрено следами от перенесенной оспы и поэтому казалось похожим на запеченное коричневое яблоко. Мужчина смерил офицера изучающим взглядом, и видимо, оставшись довольным его внешним видом, вполне дружелюбно произнес:
– Пойдемте со мной в палату.
– А где ваша сотрудница? – поинтересовался Волков у мужчины, но тот словно не услышав его вопроса, продолжал двигаться по коридору.
Они свернули направо и стали подниматься по широкой лестнице, выложенной белой мраморной плиткой, на второй этаж.
– Что здесь было раньше? Я имею в виду до войны? – спросил он мужчину.
– Не знаю, – коротко ответил тот. – Похоже, что школа, правда, сейчас это не имеет никакого значения. Нам налево и до конца. Сейчас перейдем в другой корпус.
Мужчина был не многословен и Волков сразу догадался, что ему приказали, как можно меньше общаться с ним. Пройдя еще метров тридцать, они остановились. Напротив двери в палату на табурете сидел сотрудник НКВД в накинутом на плечи халате. Узнав сопровождающего Волкова мужчину, он вскочил на ноги и приложил руку к козырьку фуражки.
– Это – наш новый пациент, – произнес мужчина, пропуская его в палату. – Раздевайтесь, товарищ лейтенант. Свою одежду можете положить в шкаф. Вот – ваша кровать.
На соседней койке лежал человек. Лицо мужчины заросло густой рыжей щетиной и Алексей не сразу признал в этом исхудавшем человеке своего друга – Ивана Никитина.
– Отдыхайте, товарищ лейтенант. Обед здесь в тринадцать часов. Еду принесут к вам в палату.
– Хорошо, – ответил Волков и положил на койку пижаму.
Закрыв дверь палаты, лейтенант стал быстро переодеваться в больничную одежду. Он иногда бросал свой взгляд на Ивана, но, судя по его закрытым глазам, тот, похоже, спал. Дежуривший у двери сотрудник НКВД заглянул в палату и, увидев, что новый пациент уже лежит на кровати, тихо закрыл за собой дверь.
– Леша! Ты слышишь меня? – еле слышно прошептал Никитин. – Я знал, что они найдут тебя, и ты придешь ко мне. Я специально никому ничего не рассказывал, я ждал тебя.
– Как ты, Ваня? Как самочувствие? – спросил Волков Никитина, приподнявшись на койке.
– Плохо, Леша. Не знаю, смогу ли выкарабкаться из этой ситуации. Вчера врач при осмотре сказал мне, что меня может спасти лишь ампутация обоих ног. Ты знаешь, лучше умереть, чем жить без ног. Кем я буду без них – «самоваром»?
Он замолчал. В тишине комнаты хорошо было слышно, как он тяжело дышит.
– Как ты здесь оказался? – шепотом спросил его Волков. – Кто тебя сюда привез?
– Меня подобрали красноармейцы, они выходили из окружения и случайно наткнулись на меня. Бойцы сначала посчитали меня погибшим и положили в общую могилу, которую соорудили в воронке от авиабомбы. Но кто-то из них заметил, что я стал шевелиться. Сейчас не знаю, хорошо это или нет. Тогда мне хотелось только одного – умереть.
– Ты
