воздух, поплыл в белых облаках, похожих на бескрайний молочный океан, она смотрела в иллюминатор и думала о том, что теперь началось что-то новое в ее жизни.
Пушистые белые акулы проплывали мимо, внизу, сквозь белые волны облаков выглядывала замшевая кожа земли, испещренная светло-коричневыми нитями, а затем снова скрывалась, и Иша видела только белое-белое-белое внизу. Темнело, и алый шар солнца, где-то позади справа, в чужих иллюминаторах, медленно утопал в мягком одеянии, подернутом голубоватой дымкой, сотканной из сотен волнующих глаз оттенков.
Тогда она закрыла глаза и увидела странный мячик, который увеличившись до чудовищных размеров, тяжело падал куда-то в темные воды и что-то большое, необъятное вместе с тем, падало где-то в непроглядной глубине ее сердца.
А сейчас такси не спеша въехало на Мэйн Базар и поползло по улице, запруженной людьми. Дорога была вся в глубоких ямах, и «амбассадор», проваливаясь в них, сильно качался. Иша подняла взгляд к крышам домов – там живописно сплетались электрические провода, которые напоминали громадных черных змей, вьющих ненадежные гнезда на высоких бетонных столбах. Наконец машина остановилась и они, все еще покачиваясь, вышли на шумную улицу.
Ясон снял самый простой номер в одном из гестахузов, и, бросив вещи, они пошли гулять по базару. Иша купила себе широкие хлопковые штаны зеленого цвета и шерстяную шаль, которую индусы называли чадаром. Она видела, как ближе к вечеру многие люди кутаются в похожие цветастые куски материи. Когда вечер начал неспешно наплывать на узкое делийское небо, они забрали вещи из номера и пошли пешком до вокзала, что располагался неподалеку. Там их уже ждал поезд. О. уехала раньше на моторикше в Ришикеш, оставив Ише свой телефон.
– Звони, когда я буду нужна, – шепнула она на ухо Ише, когда они обнимались на прощание.
2. Ясон читает книгу. Воспоминания о событиях, предшествующих катастрофе
– Эй, Джагай! Твоя очередь сегодня идти за хворостом! – кричит моя младшая сестра Нандини. В такие моменты мне кажется, что у нее слишком противный голос. Если честно, мне гораздо интереснее было бы пойти к старому, узловатому баньяну, что широко развесил свои ветви, залезть внутрь и, прижавшись к причудливым древесным сочленениям сидеть там спокойно, глядеть на чистое голубое небо и неспешно размышлять о смысле жизни.
Или на крайний повторять читать шлоки*на санскрите, но нет, вместо этого жестокий приказ – «иди и собирай хворост».
Мы жили в небольшой хижине на окраине леса – дальше начиналось бескрайнее поле, перейдя его можно было попасть в Пур. Отец обучал нескольких мальчиков за плату, и меня в том числе, разным дисциплинам и умениям. Еще у меня была сестра-близнец, которая помогала отцу по хозяйству. Мама оставила этот мир, как только родила нас. Иногда я испытывал столь острый стыд и раскаяние, словно был повинен в ее безвременной смерти. Но в целом мы жили простой жизнью и были довольны
