ладно:
– Але?
– Але, Малыша? – обрадовался любящий хриповатый голос. – Да где ж ты пропадала? Я аж танцевать готов, что тебя наконец камеры увидели! Поднимись на немножко, дело есть!
– Ок, иду, – Мурка сунула телефон в карман и стала подниматься на четвертый. Там располагался «хостел». Как бы «хостел». Вместо китайцев и москвичей с чемоданами туда поднимались шмыговатые или вальяжные дядечки налегке. Дядечки-то знали, что на четвертом этаже вовсе и не хостел. А уютное, дорогое, грамотно охраняемое «заведение». В петербуржском стиле, ага. На бледно-кремовых стенах комнат-номеров там висели большие, на А3, прекрасные и отвратительно притягательные рисунки в шикарных позолоченных рамах. Великолепно выполненные ею, Муркой, в стиле ар-нуво. Некоторые из них Мурка рисовала прямо в номерах. С натуры, да. А некоторые – дома по ночам, насмотревшись японских мультиков до тошноты. Или срисовывая нужные композиции со стоп-кадров элитной порнушки. Ну и что. Деньги-деньги-деньги. Money-money-money. И не стыдно нисколечко вообще: ведь вот – рюкзачок, вот – курточка, вот – кроссовочки, вот – деньги на еду. И заразы ж такие деньги эти – так быстро кончаются!
Тяжелая, многослойно-металлическая дверь «хостела» радушно отворилась ей навстречу:
– Малыша! Привет, золотко! – Администратор Митя, шестидесятилетний, худенький, похожий на енота, в черно-белой полосатой жилетке, сиял ей навстречу черными бусинками глаз за прямоугольничками очков и дружески растопыривал лапки с черным маникюром: – Входи скорей. Кофе будешь?
– Буду. – От хрупких Митиных объятий смешно уворачиваться. Для нее он добрый, как фея-крестная. И пахнет клубничными зефирками в шоколаде. – Привет. У тебя бантик новый? Класс. Тебе идет.
– Мой лиловенький. – Митя нежно прикоснулся к галстуку-бабочке, покосился в зеркало: – Правда одобряешь?
– Точный оттенок, – кивнула она. – Цвет счастливого либидо.
Довольный Митя еще потрогал бабочку и повел Мурку по запутанному коридору мимо зеркал и закрытых дверей. Одна была открыта – в номере со среднеазиатской истовостью возилась уборщица Ноза, похожая на жука в своем вечном зеленом с люрексом платке. Гостей тут ждали не раньше семи, и пока было пусто, свежо и тихо, лишь в подсобке жужжала стиралка.
– Только что доставка приезжала, – сказал Митя. – И пирожные – у-у-у! Будешь?
– Фисташковое есть? – Мурка сняла рюкзак, входя за Митей на сияющую чистотой кухню.
Там громоздились коробки и коробочки с угощением для гостей, на подоконнике грудой сохли вымытые, сверкающие на солнце металлические подносы, в сушилке сиял хрусталь. Пахло кондитерской.
– Есть. – Митя зарядил гейзер пахучим кофе, поставил на плиту; распихал коробки по углам и в холодильник, выложил на блюдечко и поставил перед ней пирожное: – На здоровье, ласточка!
– Спасибо, – Мурка наклонилась
