констатированное Пушкиным в «Онегине», требование более изощренной рифмы – это требование более поздних лет, когда Парни уже успел истлеть в могиле, и подчиняться ему при переводе «Войны богов» мне казалось преждевременным, так же как было бы совершенно неуместным применять ассонансы.
Наряду с обильными глагольными рифмами Парни вообще небрежничает с рифмами и зачастую не соблюдает даже совпадения предыдущей согласной в мужской рифме, как например: prevu – entendu; faut – mot; cieux – deux; chapeau – bravo. Несколько таких вольностей допустил и я, оговариваясь, что количество моих «неполных» рифм раз в пятьдесят меньше, чем у Парни.
Итак, неполная, шаблонная, глагольная рифма в переводе «Войны богов» – это не неумение переводчика, а только соблюдение форм, свойственных автору оригинала.
В заключение должен сказать следующее.
Нельзя перевести поэму в несколько тысяч строк одинаково: есть места, удавшиеся больше, и есть места «недожатые», получившиеся слабее; работа перевода такой поэмы не кончается с переводом последней строки, даже с десятой отделкой ее, исправлять такую работу надо до самой смерти переводчика.
Поддерживая те принципы перевода, о которых я говорил выше, я не могу не присоединиться к мнению Вильдрака и Дюамеля, которые, написав исследование о принципах поэтической техники, закончили его меланхолически: «…но прежде всего необходимо быть поэтом».
Поэтому все мои принципиальные рассуждения о правилах перевода не имеют никакой цены, если в самой работе мне не удалось создать поэтического перевода поэмы Парни; но об этом судить может кто угодно, кроме самого переводчика.
Эротические стихи. <Poésies érotiques>
Из книги первой
Завтрашний день. Элеоноре. <Le lendemain. A éléonore>
Итак, Элеонора дорогая.
Теперь тебе чудесный грех знаком;
Желая, – ты дрожала пред грехом,
Дрожала, даже этот грех вкушая.
Скажи, что страшного нашла ты в нем?
Чуть-чуть смятенья, нежность, вспоминанья
И изумленье перед новизной,
Печаль, и более всего – желанье, -
Вот все, что после чувствуешь душой.
Блестящие цвета и роз, и лилий
Уже смешались на твоих щеках,
Стыду дикарки место уступили
И нега, и застенчивость в глазах;
Они в очаровательных делах
Причиною и результатом были.
Твоя взволнованная грудь
Не робко хочет оттолкнуть
Ту мягкость ткани над собою,
Приглаженную матери рукою,
Что боле дерзко в свой черед,
Нескромная, порой ночною,
Рука любовника сомнет.
И сладкая мечтательность уж скоро
Заменит
