дверях швейцар Гр. Ив. Спрашиваю разрешение. Говорит – нет. Описи похищенного составить не хочет. Вор, как есть вор. А в газетах и речах крики: «немецкая армия не грабит».
22.XI.41 Я в отчаянии от ощущения голода. Уславливаюсь с женой, что работать будет она. Я перейду на ее иждивение, чтобы не служить немцам.
Но нет, работы для нее не предвидится.
Что делать?
Денег нет. Базаров тоже нет.
25.XI.41 Записка от Лебединского. Просил зайти завтра в Управу.
Зачем?
Если предложат работу, придется соглашаться. Нет выхода. Работать буду для своего народа.
26.XI.41 Так и есть. Лебединский работает уже в Управе, заведует статистической группой Горуправы и одновременно ему предложили место научного руководителя в организуемом планово-экономическом бюро.
[Далее в тетради дневника – пропуск, девять незаполненных листов, затем несколько вырванных листов – А. У.].
19.XII.41 Два факта запечатлело сегодня сознание.
1) О нормах выдачи продуктов населению г. Харькова (приказ немецкого хозяйственного штаба № 44). Об этих нормах стоит сказать.
Несколько дней тому «Нова Україна»66 сообщила такие нормы на день хлеба:
400 грамм для работающего;
200 —||– неработающего;
300 —||– для детей до 16 лет.
Нормы эти разработала городская Управа, как сочла необходимым сообщить читателям газеты.
Ну, а немцы делают иначе. Вот их нормы (в граммах на неделю):
[Опять в тетради пропущено пять незаполненных листа – А. У.]
5.ІІІ.42 Вниз по Пушкинской движется партия арестованных, два конвойных; партия в штатском – значит не пленные. Всех человек десять. Сзади двое на руках поддерживают падающего, обессилевшего, который обхватил шеи тех двоих. Ноги у бедняги, видимо, опухшие. Избит или обессилел от голода? Немецкий солдат (или полицейский) бьет носком сапога беднягу в задницу – систематически и упорно. При каждом ударе тот вздрагивает. Прохожие вздохами провожают картину. На углу [улицы] Совнаркомовской пинки учащаются. Партия скрывается за поворотом.
Вот она немецкая «культура».
13.ІІІ.42. Впервые немцы изволили дать паек: мукой вместо хлеба по норме – 200 грамм на меня и по 100 грамм на иждивенца, на десять дней вперед; итого – 5 кгр. На пятом месяце их пребывания в Харькове! И то не всему населению! Это, видимо, первый и последний паек.
В два часа разнесся по Управе слух: Ветухов [так я прочел это слово – А. У.] и вся земельная Управа выехали. Wirschaftskommando – тоже. Gebietslandwirtschaft – тоже. В Управе тревога. Где-то, значит, близко наши67. Помоги им судьба! «Ответственные» хватают деньги вперед. Говорят, завтра всем выдадут зарплату за март вперед. Я, не ожидая, взял аванс.
Но где прорыв? Как глубок? В каком направлении? Стрельбы не слышно. Но по движению в городе заметно – немцы, видимо, эвакуируются…
…Картины. На Сумской
Газета, выходившая в период оккупации Харькова. В ней печатались приказы немецкой комендатуры и решения городской управы.
В начале 1942 г. Красная Армия вела наступательные бои в районе Харькова. 18-31 января 1942 г. была проведена Барвенковско-Лозовская операция, в результате которой был освобожден 21 населенный пункт области, в т.ч. райцентры Алексеевка, Близнюки, Сахновщина, Барвенково, Лозовая. 27 февраля 1942 г. Военный совет Юго-Западного фронта (командующий С.К. Тимошенко, член Военсовета – Н.С. Хрущев) решил организовать новое наступление. Цель операции – силами 6-й и 38-й армий с балаклейско-чугуевского выступа окружить и ликвидировать немецкие части и освободить Харьков. Операция началась 7 марта. С самого начала военных действий Красную Армию сопровождали неудачи. Врага удалось оттеснить с левого берега Северского Донца, но небольшие плацдармы, захваченные на правом берегу реки не оправдывали потерь и операцию решено было прекратить.
