нежели любая более поздняя их совокупность, – собственным телом, а также мозгом, способным охватывать более обширную, чем у других животных, среду, и соединять все разнородные части его опыта.
Благодаря чрезвычайно развитому и непрерывно функционирующему мозгу человек мог распоряжаться бо́льшим количеством умственной энергии, чем ему требовалось для выживания на биологическом уровне, и, соответственно, у него возникала необходимость направлять излишки такой энергии не просто на добывание пищи и половое размножение, но и на такие режимы жизни, которые преобразуют эту энергию в соответствующие культурные, т. е. символические, формы более непосредственно и конструктивно. Только ориентируя собственную энергию на культуру, человек был способен контролировать и полностью утилизировать присущую ему природу.
Культурная «работа» с необходимостью получала приоритет по отношению к ручной. Для новых видов деятельности требовалось значительно больше, чем просто дисциплина рук, мускулов и глаз, которая необходима при изготовлении орудий труда и пользовании ими, хотя такая деятельность также оказывала человеку неоценимую помощь. Кроме того, новые типы работы требовали контроля над всеми естественными функциями человека, в том числе над органами выделения, бурными эмоциями, беспорядочной половой жизнью, кошмарными или сладострастными сновидениями.
В результате настойчивого исследования человеком собственных органических способностей его нос, глаза, уши, язык, губы и половые органы обрели новые роли. «Даже кисть руки, – пишет Мамфорд, – стала теперь не просто мозолистым и узкоспециализированным орудием труда: она могла гладить тело возлюбленной или возлюбленного, держать младенца поближе к груди, совершать осмысленные жесты или выражать в коллективном ритуале и упорядоченном танце какоето не поддающееся иному выражению ощущение жизни или смерти, хранящееся в памяти прошлого или тревожного будущего»60.
Мамфорд утверждает, что рассматривать человека как в первую очередь животное, пользующееся орудиями труда, означает не замечать основных глав человеческой истории. В качестве противопоставления этому он отстаивает тезис, согласно которому человек прежде всего является животным, творящим собственный разум, обуздывающим себя и самопрограммирующим. И первичным очагом всех видов его деятельности можно считать его собственный организм и социальную организацию, в которой этот организм обретает более полное выражение. Пока человек не сделал что-либо из самого себя, он немного мог сделать в окружавшем его мире. Специфически человеческим достижением, обособившим человека даже от его ближайших родичей-антропоидов, явилось формирование нового «я», вследствие чего человек стал зримо отличаться от своих примитивных животных предков внешне и поведением. По мере того как расширялась эта дифференциация и возрастало количество определенно человеческих «опознавательных знаков», человек ускорил собственную эволюцию,
Там же. С. 16.
