Но здесь чудесно. Посмотри на эти маленькие цветы. Пурпурные и белые. Такие хрупкие в обрамлении зеленой травы. Меня неудержимо тянет к тому, что хрупкое. Хот я самая не хрупкая.
СТИВЕН. Да. Ты невинная, но не хрупкая. Мне это нравится.
(Рывком усаживает ее себе на колени).
КОРА. О-о-о-о-о! Соблюдай приличия. Призраки смотрят.
СТИВЕН. Даже если смотрит сам Господь Бог, мне без разницы. Хотя я уверен, что он не смотрит.
(Долгий поцелуй).
КОРА. Знаешь, почему я влюбилась в тебя?
СТИВЕН. Я всегда исходил из того, что ты была пьяна.
КОРА. Это да, но не только. Твои глаза. Такие огромные и такие прекрасные. И в них так много грусти. Заглянуть в твои глаза все равно, что посмотреть в бездну.
СТИВЕН. Когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя.
КОРА. И что это, черт побери, означает?
СТИВЕН. Ты должна спросить у Ницше. Он сказал это первым.
КОРА. Я не влюблена в Ницше, и это хорошо, потому что его усы наверняка отвратительно пахнут, когда идет дождь.
СТИВЕН. Не думаю, что Ницше волнует, как пахнут его усы. Он совершенно выжил из ума.
КОРА. От того, что слишком много писал?
СТИВЕН. Нет, он один раз побывал в борделе, случайно, когда был очень молодым, вернулся домой с сифилисом, и эти маленькие твари с тех самых пор выгрызают ему мозг.
КОРА. Мы не допускали ничего такого в «Отеле снов». У нас жил врач, который постоянно осматривал девочек. Он был самым счастливым пьяницей на свете. Ох, Стиви, ты такой худой. Мне хочется хоть немного тебя откормить. У тебя такие длинные, прекрасные кисти. Я прижимаю их к своей груди, и они такие холодные. Твои глаза пугают меня. А меня мало что пугает. Когда мы занимаемся любовью, ты никогда не закрываешь глаза. Они прожигают во мне дыры. Никто и никогда не занимался со мной любовью со столь широко открытыми глазами. У тебя глаза Христа в аду.
СТИВЕН. Я должен отдать их ему, когда он вернется?
КОРА. Готова спорить, ты был озорным мальчишкой. Озорным мальчишкой с небесно-синими глазами и дьяволом внутри. У большинства маньяков-убийц синие глаза, знаешь ли. Но я приручила тебя, так?
СТИВЕН. Ты сожалеешь?
КОРА. В сожаления я не верю. В отличие от тебя. Ты становишься все более задумчивым. Надеюсь, нет у тебя желания рвануть куда-нибудь навстречу новым приключениям и погибнуть?
СТИВЕН. Ты начинаешь скучать?
КОРА. Нет. Это невероятное приключение – изображать респектабельную особу. Быть принятой в приличном обществе, во всяком случае, в этом пусть довольно узком писательском кругу. Это восхитительно, общаться с такими людьми, как Киплинг и Уэллс. Но твоя задумчивость тревожит меня. Ты чувствуешь, что попал в западню? Со мной?
СТИВЕН. Неволя – естественное состояние творческого человека. Изоляция – непременное условие для того, чтобы произвести что-то на свет божий. Первую часть жизни мы проводим в стремлении вырваться из чрева, а остаток – отчаянно пытаясь в него вернуться.
