в «Ле Пти Мулен Руж», как бы аккомпанировал оркестр Наполеона Мюсада, игравший в похожем на раковину зеленом театре парка «Елисейские Поля», находившемся напротив ресторана. И в тот вечер все было точно так же.
Эскофье обычно выходил в обеденный зал, чтобы поцеловать ручку дамам, которых тайком проводили сюда через боковой вход в зарослях сирени. Но в тот вечер он ждал на кухне, чтобы не пропустить ту минуту, когда Сара выйдет из студии Доре; а может быть, он надеялся, что она подойдет к служебному входу, чтобы поблагодарить его за столь изысканный ужин.
«Не может же быть, чтобы мои старания ничуть ее не тронули», – думал Эскофье, глядя на парочки, прогуливавшиеся в парке под газовыми фонарями. Дамы были в элегантных платьях с турнюрами, в шляпах с павлиньими перьями. Их сопровождали мужчины в сюртуках, неизменно опиравшиеся на трость с серебряным набалдашником. Они бродили по тускло освещенным дорожкам или сидели и пили вино в густой тени деревьев. Оркестр Мюсада весь вечер играл произведения Венсана д’Энди[35], в основном его камерные произведения – поистине очаровательный фон для летнего вечера в парке.
В восемь вечера, когда в «Ле Пти Мулен Руж» подали последний обед и один за другим стали разъезжаться конные двухколесные экипажи, поджидавшие клиентов, оркестр заиграл «квартет для фортепиано и струнных ля-минор, опус № 7». Это была одна из любимейших вещей Эскофье. Заключенная в этом квартете застенчивая радость, сменяющаяся смелым, даже дерзким, танцем клавиш и струн, всегда вызывала в нем воспоминания о бабушке, о ее теплой уютной кухне, о той доброте, с которой она отнеслась к желанию своего юного внука познать искусство кулинарии.
Сегодня, однако, эта музыка привела Эскофье в ярость. Он мог думать только об одном: Сара и Доре тоже сейчас слушают квартет д’Энди, и тела их тесно переплетены в любовном экстазе. Некоторые находили Доре весьма привлекательным, но Эскофье придерживался иного мнения. С его точки зрения, Доре был больше похож на образованную обезьяну со своими вечно всклокоченными волосами и неподобающей одеждой – он очень любил брюки в клетку и к ним вечно надевал совершенно неподходящий клетчатый шарф, причем этот шарф он носил в любое время года. И что только Сара нашла в нем, если не считать таланта?
И Эскофье тут же понял, что именно талант этого художника ее и привлек. Ведь Доре, в конце концов, проиллюстрировал столько великих произведений – и Мильтона, и Данте, и лорда Байрона, и этого испанца Сервантеса с его «Дон Кихотом». Недели не проходило, чтобы не вышла книга с иллюстрациями Гюстава Доре. И он был не просто богат и успешен; было в нем и еще кое-что. Эскофье прекрасно понимал: Доре – это сердце Парижа. Его гравюры, посвященные прусской осаде, показали столицу Франции стоящей на коленях; на них была мать, в ужасе смотрящая, как солдат убивает ее ребенка, рыночные прилавки, где торгуют тушками крыс, кошек и собак. Во время осады Доре тоже находился в Париже, вместе с этими людьми. И он все запомнил и запечатлел – чтобы никогда об
Венсан д’Энди (1851–1931) – французский композитор, дирижер, органист. Один из основателей (1871) Национального музыкального общества и с 1890 г. его президент. Концертировал как дирижер собственных произведений. Автор опер, симфоний и камерной музыки. Автор книг о композиторах-классиках.
