года, лихорадка так сильно повлияла на его здоровье, что он оглох. Он переехал жить в виллу за Мадридом, где написал четырнадцать картин на стенах столовой и гостиной. Гойя никак не назвал свои творения. Поэтому предполагается, что он писал их исключительно для себя. Они известны как Pinturas negras – «Мрачные картины». Мне кажется, что это прекрасное название.
Темные, раздражающие произведения, полные насилия, ненависти и безумия. Они гениальны, но любоваться ими очень тяжело. На одной из фресок изображен бог Сатурн, пожирающий своего сына, потому что один оракул предсказал ему, что один из его сыновей его свергнет. Некоторые говорят, что Гойя сошел с ума из-за своей глухоты. В глазах бога на картине – безумие.
Интересно, является ли то, что я чувствую, как картины разговаривают со мной, частью моей болезни? Или такое происходит и с другими людьми?
Когда умерла моя сестра, я уже была во власти безумия. Мне легко признаться в этом, потому что это многое объясняет. Врачи называли это по-другому, они говорили о диссоциации и травме, но я знала, что боролась с безумием. Я должна была победить эту болезнь сама. Если бы я забрала Ханса к себе, то уничтожила бы нас обоих. Он уже заразился темными мыслями. Я знала, каково это – вырасти без семьи, и не смогла бы стать для него здоровой семьей. В интернате он чувствовал бы себя спокойнее.
Фреска Гойи с Сатурном была вырезана из стены и переведена на холст. В настоящее время картина находится в музее Прадо. Все восхищаются глазами Бога, но не они являются решающим фактором. Решающим является место на картине, поверх которого был нанесен еще один слой краски, потому что оно слишком смущало людей. Я внимательно рассмотрела картину. За темной поверхностью над нижней частью живота Бога видно, что Гойя написал его с эрегированным членом.
Я просто увлекла бы парня в пропасть вслед за собой. Я не была к этому готова. Я была не я.
Нашу лошадь увезли. А я попал в интернат. Тетя стала моим опекуном, и я думал, что она заберет меня к себе, но она не сделала этого. Я не решался спросить, почему она приняла такое решение. Тетя продала дом в лесу и на полученные деньги оплатила школу иезуитов. В рекламном проспекте интерната было написано: «Порядочность и порядок в повседневной жизни, а также уважение и готовность помочь другим людям очень важны, чтобы обеспечить каждому отдельно взятому ученику организованную жизнь в школе-интернате, ориентированную на учебу и достижение успехов». И это предложение беспокоило меня.
В моем чемодане лежали пять пар брюк и пять рубашек, нижнее белье, носки, шерстяной пуловер моего папы, цепочка моей мамы, шапка, веточка вишневого дерева, мой коричневый нелинованный дневник и пара черных боксерских перчаток из воловьей кожи.
Колледж Иоханнеса был расположен на склонах Баварского леса и казался мне рыцарским замком, с башенками и зубцами на стенах. Он на протяжении нескольких столетий служил пристанищем для иезуитов, а во время Второй мировой войны там встречались члены группы немецкого
