Елизавете была форма уборщицы, – уточнила я, – и старые туфли. Наверное, у нее есть сумка, но та, скорей всего, осталась на работе.
– У жены другая работа, в супермаркете был цирк, – усмехнулся Евгений, – грязные тряпки мне не нужны, выкиньте их.
– Клиника не имеет права утилизировать собственность больных, – пустился в объяснения доктор, – вам непременно отдадут все, в чем к нам привезли Елизавету Сергеевну.
– Шмотье меня не интересует, – перебил его Евгений, – хочу получить украшения: бриллиантовые серьги, золотой крест с сапфирами, обручальное кольцо. И браслет.
– Минутку, – попросил врач и взял мышку, – Мышатина. Доставлена по «Скорой». Ага, вот. Серый халат с логотипом «Еда на любой вкус», черные колготки, нижнее белье: лифчик, трусы. Более ничего.
– Что? – побагровел Евгений. – А где драгоценности?
– У нее при себе не было никаких украшений, – пояснил врач, – только одежда.
– Серьги-каратники, – прошипел Столетов, – там в каждой тьма брюликов. Крест с сапфирами. Кольцо! И, главное, браслет! Верните их немедленно!
Владимир Николаевич пожал плечами.
– Евгений Петрович, я не спускался в приемный покой. Ваша супруга находилась в таком состоянии, что ее немедленно подняли в реанимацию. Раздевали и составляли опись прямо там. Бригада сразу приняла все меры, поэтому Елизавета Сергеевна сейчас с нами. Я говорил: она тяжелобольная. Начни вашу жену оформлять, как положено, в приемном покое, она бы оттуда уехала не в реанимацию. А в морг, который у нас находится в отделении у забора.
– Понятно, – протянул Евгений, – в спешке, под шумок… брюлики! Думали, это прокатит! Ан нет!
Владимир Николаевич отвернулся к окну, но спокойно продолжил неприятную беседу:
– Елизавету Сергеевну в отделении интенсивной терапии принимали мои люди. Я сам стоял возле нее. Не знаю, куда делись драгоценности, но в реанимацию она попала без украшений и документов.
– Брюлики сперли и рады, – повторил Евгений.
Врач посмотрел на супруга больной.
– Я заведую отделением, а заодно являюсь главврачом и совладельцем клиники, в которой вы сейчас находитесь. Доктор наук, профессор, я, Владимир Максимов, хорошо известен как российским, так и зарубежным специалистам. Мне нет необходимости красть ваши побрякушки. Я могу купить своей жене все, что она захочет. Но даже не имей я денег, никогда бы не присвоил чужое.
– Лизе стало плохо в момент беседы со мной. В процессе разговора я отметила, что она плохо выглядит: бледная, задыхается. Мне стало ее жаль: работает уборщицей, носит старую дешевую обувь. На ней не было никаких бриллиантов, – объяснила я.
– А-а-а-а, – протянул Евгений, – лады. Возможно, доктор не спер украшения. Это сделала ты!
Абсурдность обвинения ввергла меня в ступор.
– Думаю, писательница неплохо зарабатывает, – сказал Владимир Николаевич.
– Брюликов много не бывает, – отмахнулся Евгений.
Я
